— Почему я вампир, капитан Кортес? — говорит мальчик-вампир. — Сейчас ясный день, мы стоим с тобой вместе под ярким солнцем, и ты видишь, я не ищу укрытия в темноте. Не прячусь где-то в гробу в ожидании заката. Меня не пугает распятие у тебя на шее.

— Откуда мне знать? — говорит капитан. — Дьявол лжет людям, но он так же мешает ложь с правдой, дабы мы впали в отчаяние.

Да, солнце больше не причиняет вреда вампиру — с тех пор как он встретился с Жилем де Рэ и узнал о его теории взаимодействия добра и зла. Но солнце по-прежнему для него неприятно. Он предпочитает тень. И его страх перед символами святой веры пошел на убыль — теперь, когда он узнал, как лицемерят те, кто прикрывается этими символами. Но он по-прежнему не любит Церковь. Однажды он отшатнулся от святого причастия — и все это видели. Правда, он все-таки проглотил облатку, а потом объяснил, что это просто корабль качнулся.

Капитан говорит:

— Но может быть... может, когда-нибудь мы с тобой встретимся снова. И я опять тебя вытащу из безжалостной пасти судьбы, как уже было однажды — тогда, много лет назад, в той испанской деревне, когда я спас тебя от гнева крестьян. Ты помнишь?

— Как можно об этом забыть, капитан? — говорит Хуанито. — Меня обвиняли в ереси. — Ему было больно об этом вспоминать. Тогда он не мог говорить — последствия потрясения, пережитого в замке герцога Синяя Борода. Он прятался в чаще леса, в полусне-полуяви, периодически возвращаясь в реальность, в прерывистые фрагменты пространства и времени, плыл без руля и ветрил в океане истории. Он видел сказочные города с домами в сто этажей, где люди летали в утробах железных птиц и ездили на самодвижущихся колесницах из стали; он жил в краю, где были странные звери и люди с покатыми лбами, которые называли его приносящим свет, приносящим огонь; он путешествовал во Времени Снов по еще не открытому континенту и жил среди охотников за головами в лесу, где стаи москитов клубились, как грозовые тучи, и где его — пьющего кровь — называли царем москитов. Он даже не знал, когда все это происходило — до или после замка Тиффож. Так велико было его потрясение, что само время распалось на части. Хотя иногда ему вспоминалось и будущее: женщина — целительница души — что-то тихо ему говорит, пытаясь помочь, исцелить, а он лежит на кушетке и отчаянно борется с демоном сострадания.

— Мне было видение, — говорит Кортес. — Может быть, я, как и ты, тоже затронут божественным безумием. Нам с тобой тесно в деспотических рамках, установленных церковью и государством. Мы не подходим под общее правило. Когда ты пел свою древнюю песню, я слушал тебя и слышал музыку, неслышную для других. И я верю, что когда-нибудь я услышу ее опять, эту музыку... пусть даже для этого мне придется забраться в самое сердце джунглей.