— Ах, Гарольд, как же ты банален! — взорвалась она наконец. — Хочешь жить в трейлере? Лопать бутерброды?

Тебе нужно не плакаться передо мной, а писать письма и искать новую работу. Или ты думаешь, я сочту за честь делить с тобой бедность? Я была твоей любовницей, а не женой,. — после последней фразы она едва не добавила “слава Богу”.

— Ты мне нужна, — повторил Гарольд несчастным голосом.

— Это смешно.

— Правда нужна.

Она увидела, что он вот-вот доведет себя до слез.

— Ну вот, теперь ты себя жалеешь. Хватит, Гарольд, от меня ты жалости больше не добьешься.

— А если я тебе так противен, зачем ты приехала?

— Чтобы сказать тебе, что тебе пора бросить все это и заняться поисками работы. А у меня сейчас достаточно хлопот с мужем, чтобы заниматься еще и тобой.

— С мужем?

— на этот раз Симе в самом деле был поражен.

— Да. Он для меня гораздо важнее, чем ты, и сейчас он гораздо больше во мне нуждается.

— Этот сухарь.., этот старый мерин? Не может быть!

— Осторожнее в выражениях.

— Ты же дурачила его все эти годы!

— Да. Но он кто угодно, только не сухарь, и не тебе его так называть. Из всех мужчин в моей жизни он значил для меня больше всех, а если я его и дурачила, то еще больше я дурачила себя. И если ты не видишь, насколько он лучше тебя, то ты и в самом деле законченный осел.

— Ну ты и стерва! — воскликнул Гарольд, расширив свои маленькие глазки.

Она улыбнулась.

— “Ты самая гнусная тварь, какую я видел”, как Мелвин Дуглас говорил Джоан Кроуфорд. Не помню, как назывался этот фильм. Можешь позвонить и спросить у Рики.

— Господи, скольких мужчин ты смешала с дерьмом!