— Боюсь, что нет, — в ее словах проскользнула явная ирония. — Это запутало бы тебя, а я ценю ясность твоей мысли и наблюдательности. Не сопротивляйся же моей воле, мой любимый! Люби меня, мой Адам, и ты найдешь, что способен подчиняться без всяких вопросов, испытывая самую чистую радость. Только люби меня!

Лидиард понимал, когда его «хозяин» увидит по-настоящему черты этой женщины, эту удивительную красоту, пусть даже на самом поверхностном уровне, сопротивляться будет крайне трудно. Мандорла Сулье пыталась играть с ним, Лидиардом, точно так же, как Сфиекс играет с Адамом Греем. Грей не мог возненавидеть ее за это, это был вполне честный ответ на оказанную любезность. Да и Лидиард в глубине души точно так же не в силах возненавидеть Мандорлу Сулье, при том, что она вполне могла убить его своей игривостью.

А как же Корделия? — подумал Лидиард в болезненном приступе цинизма. Неужто игра ее красоты — не более, чем тень игривости очаровательных чудовищ?

Он отогнал от себя это мучительное рассуждение и попытался вместо того сосредоточиться на том, что говорит зачарованный Адам Грей своей возлюбленной:

— Мир был намного меньше, когда ты в последний раз ходила по нему, — прошептал он, и голос его почти совсем потонул в нестройном пении грохочущих рельсов. — Теперь он имеет слишком большую протяженность во времени и пространстве, чтобы настолько легко поддаваться изменениям, как ты думаешь. Сила, которая приведет его к концу, может вообще не существовать, а если она и есть, возможно, окажется намного сильнее, чем в силах вообразить себе любое прирученное божество какого-либо племени. Ты, вероятно, правильно делаешь, что боишься, несмотря на обладание мощью.

— Возможно, — согласилась она честно, но осторожничая в своих колебаниях. — Но размеры подобны красоте, и то, и другое содержится во взгляде созерцателя, и меня еще надо убедить в том, что я не в состоянии остановить движение звезд на орбитах и заставить их дождем хлынуть на землю, если мне этого захочется. Среди вас есть ведь и такие, кто целенаправленно ждет конца, а если этот конец и есть то, о чем они просят своих богов, почему бы мне и не обеспечить им его?

Но даже в то время, пока она говорила, Лидиард заметил нечто странное в глазах Адама. Когда утреннее солнце внезапно показалось из-за плывущих облаков, за головой Сфинкса, резким скачком возникла странная тень, напоминающая тень хищного паука, залегшего в ожидании добычи.