Если это была ловушка, то он попался крепко и надежно и не видел явного выхода. Поэтому, когда волк двинулся в лес, Дэвид последовал за ним.

По дороге Дэвид рассматривал деревья. Он не мог узнать ни одной знакомой породы, но это было неудивительно, учитывая жару и влажность. Лиственный покров, по которому он шел, был влажным и сочным, и он знал, что если его сну передался какой-то биологический порядок, то такой детрит должен разлагаться очень быстро, не успевая образовать устойчивый гумус. Растущие здесь деревья должны быть приспособлены к подобным условиям — если, конечно, создатель этого места мог почерпнуть знания от таких людей, как Джейсон Стерлинг или сэр Эдвард Таллентайр.

С этой мыслью Дэвид стал разглядывать ветки в поисках жизни: птиц, обезьян или ящериц. Не было ничего, и он не видел больше гуманоидных жаб. Лес был неестественно тихим. С веток не свисали плоды, хотя повсюду виднелись цветоножки со скоплениями соцветий, а менее цветоносные растения образовывали заросли там, где солнце могло достичь земли и питать их.

Все люди повсюду мечтают об Эдеме, задумался Дэвид. Среди прочих человеческих мифов самым постоянным остается пасторальная мечта о мирном местечке. Но Эдем никогда не существовал, как и любая ностальгия, стремление к нему было плодом усталости сознания.

Он вспомнил слова Таллентайра, которые тот произнес, когда он впервые упомянул об идее Эдема, являющейся в его видениях, и о соответствующем утверждении, что это некая ловушка.

— Писание подтверждает эту идею, — легко отозвался баронет, но подтекст был серьезным, — если мы скептически отнесемся к настоящему смыслу мифа о Создании. Эдем — это место, где Бог построил западню для Адама, чтобы оправдать вечное наказание. Тот, кто читал Писание без предрассудков, легко увидит, что Бог никогда не собирался любить и холить своих детей, но постарался сделать так, чтобы они впали в непослушание, и тогда их можно было бы наказать. Причем они чувствовали бы, что наказание это заслужено, заслужены тысячелетия жестокого и мучительного обращения.

Волк привел Дэвида к месту, где дорога постепенно вела вверх, хотя склон оставался таким же заросшим, как и ровная поверхность. Они преодолели небольшую часть подъема и подошли к расщелине холма. Расщелина была узкой, но когда Дэвид прошел вовнутрь вслед за волком, то быстро почувствовал, как стены коридора расходятся в стороны, образуя проход, через который легко пробраться человеку. Он сомневался, последовать ли за животным, когда то исчезло в темноте, но затем его глаза приспособились к ней, причем гораздо лучше, чем он мог ожидать.