Когда Сара открыла глаза, она увидела, что над нею стоит Мэри Бет и что-то быстро и взволнованно говорит. Сара видела, как двигаются ее губы, но не слышала слов.

Кристин Веррет. Снова и снова в ушах Сары звучало это имя с жутким заявлением Мэри Бет.

Кристин Веррет.

Она позвонила мне и ее разрезали на куски.

– О Господи, – тихо простонала Сара.

Мэри Бет наклонилась к ней и ласково положила руку на дрожащее плечо подруги.

– Нам следует позвонить в полицию. Нам нужно рассказать им о телефонном звонке.

– Я... Я плохо себя чувствую!

Сара вскочила. Рывком отстранила Мэри Бет.

– Сара!

Сара бросилась в туалет, захлопнув за собой дверь. Наклонилась над унитазом. Согнулась от боли. Попыталась вызвать рвоту.

– Сара! С тобой все в порядке? – раздался из-за двери туалета приглушенный голос Мэри Бет.

Сара покашляла. Горло ее напряглось. Мне так плохо! Я не могу поверить в то, что происходит.

Я не понимаю. Я просто не понимаю.

Она представила себе лицо Лайама, его улыбку, его чудесную улыбку, ласковые карие глаза, такие любящие, смотревшие на нее с таким обожанием.

О Господи! Я не понимаю! Лайам, ты мне объяснишь? Ты сделаешь так, чтобы мне снова было хорошо?

Боль в желудке немного стихла. Тошнота прошла. Сара встала. Отвернулась от унитаза. Ноги дрожали. Одним пальцем она вытерла холодный пот с верхней губы.

Выйдя из туалета, она уже знала, что ей нужно делать. Мэри Бет стояла в коридоре. Она была взволнована, зеленые глаза ее внимательно смотрели на Сару.

– Ты ужасно выглядишь! Может, мне отменить рейс? – она посмотрела на часы. – Не думаю, что сегодня есть другой рейс в Кливленд. Но я могу поехать завтра.

Сара сжала руку подруги. Рука Сары была холодной как лед, рука Мэри Бет – теплой и сухой.