Внезапно он вспомнил о чувстве облегчения и одновременно вины, которое испытал, когда она вернулась в Торонто после года обучения в Ванкувере. Тогда он учил ее, как существовать в новой, враждебной ей жизни. Когда они расстанутся на этот раз, вампир подозревал, что не будет испытывать ни того, ни другого.

Конечно, если они найдут Селуччи живым!

13

13

– Проклятый «Окленд»!

Прикрыв глаза, Селуччи смотрел, как Салливан подходит к кровати. Вот оно. Сейчас или никогда! В голове промелькнуло еще несколько подобных клише, которые, казалось, подходили к настоящему моменту. Санитар грубо потряс его за плечи. Майк расслабился, голова его безвольно моталась на подушке.

Пусть думает, что я совсем обессилел!

– Ладно, сейчас я тебя развяжу. Только не вздумай выпендриваться! Я сегодня не в настроении. Чертовы «Маринерз» продули три очка, а я на них поставил чертовых пятьдесят баксов.

Санитар продолжал ворчать, продевая большой палец под ремень, чтобы расстегнуть его.

– Ну, как тебе? Нравится?

Когда кожаный ремень достаточно ослаб, Селуччи вскинул руку и попытался схватить Салливана за горло.

Страшный удар пришел откуда-то сверху. В голове зазвенело. Зубы хрустнули, из разбитой губы потекла кровь. Нет, терпи! Ты ведь сам хотел разозлить эту обезьяну, напомнил себе Майк, с трудом пытаясь сглотнуть слюну. Все только на... Внезапно резкая боль пронзила его левое запястье.

– Ты оглох, что ли, ублюдок? Я ведь сказал, что не в настроении терпеть твои сволочные выходки!

От боли перед глазами Селуччи расплывались радужные пятна. И все-таки он был уверен, что кость цела. Ладно, могло быть хуже. Слава Богу, левое запястье. Мне не понадобится левое. Господи, ну почему я не придумал какой-нибудь менее болезненный план? Правда, эта боль ни в какое сравнение не шла с потерей почки, а затем и жизни. Лучше бороться и страдать, чем смиренно ждать заклания.

Ага, вот и все – с путами покончено. Салливан отстегнул последний ремень. Майк попытался спрыгнуть с постели. Санитар тут же двинул его в скулу. Однако на сей раз детектив отпрянул в сторону, поэтому удар пришелся не в полную силу. Что же у меня был за план? Вспомнил: дать ему избить себя до полусмерти и, воспользовавшись моментом, улизнуть. Селуччи надеялся, что в висках у него стучит кровь, а не от черепа откалывается кусок за куском. Да уж, ничего не скажешь, отличная идея.

Комната поплыла перед глазами, когда Салливан заставил его встать, бормоча:

– Надо было оставить тебя на кровати – вот и ходил бы под себя!

Тяжело дыша, чувствуя ужасное головокружение, скорее от предыдущей потери крови, чем от двойного общения с кулаком санитара, Селуччи попытался изобразить на своем лице презрительную ухмылку. С разбитой губой это было не так-то просто.