Его голос поднялся, отражаясь от сырых каменных стен заброшенной башни.

— Ты забыла?

— Да. Возможно, именно поэтому мы способны продолжать свое существование как вид.

Он склонил голову, крепко зажмурился, но его природа больше не позволяла проливать слезы.

— Мне больно, словно ты вырвала мое сердце и забрала себе.

— Да. — Ее юбки прошелестели, когда она встала, и он ощутил, как ее пальцы коснулись его волос в нежном благословении.— Возможно, именно поэтому нас столь мало.

Он никогда больше с ней не встречался.

— И это, — сказал он во тьму, тогда как отчаяние нарастало и уже почти не позволяло ему дышать, — не помогает. — Конечно, воспоминания о приятном можно использовать как оружие против панического осознания, что ты попал в ловушку и остался совсем один... Но и раньше ведь существовали тюрьмы и заключенные. — Он яростно зарычал. — Я смогу справиться с этим.

«Ты можешь справиться с этим ночью, — шептало отчаяние, — но как быть, когда наступит день? Они забрали слишком много крови. И сколько еще они собираются забрать ее от тебя? Как много крови ты можешь потерять, чтобы в следующую ночь вернуться к жизни? Что еще они могут сделать из того, что ты не в состоянии предотвратить?»

Оскалив зубы, Генри пытался заглушить этот голос, который окружил его, звучал у него внутри, эхом отражался от металла, в который его заключили.

— Вики...