Затем Льдинка вывернулась из его рук и бросилась на человека.

Во второй раз за эту ночь Марк Уильямс смотрел в лицо смерти; только на этот раз он знал, что это создание медлить не станет. Он вскрикнул и навзничь упал на стол, оглушая горячее дыхание у себя на горле и поцелуй одного белоснежного клыка, а затем внезапно — больше ничего. Чувство самосохранения возобладало и, не задумываясь, он схватился за ружье.

Генри боролся с Льдинкой, боролся с собственной жаждой крови. «Она — семнадцатилетняя девушка, едва ли не ребенок. Ей не должно быть позволено убивать». Вервольфам осталось недолго жить отдельно от людей и их ценностей. Чего будет стоить сегодняшняя победа, если ей придется провести оставшуюся жизнь с таким пятном на душе? Снова и снова, когда она порывалась вырваться из его железной хватки, Фицрой повторял единственные слова, которые, как он знал, способны проникнуть в ее сознание:

— Он жив, Льдинка. Ураган жив.

В конце концов она, заскулив, успокоилась, затем повернулась к столу и подняла морду, чтобы уловить запах своего брата На этот раз вой превратился в рычание.

Лежащий на столе Ураган представлял для Генри больший интерес, чем угроза смерти.

— Стой там, где стоишь, — скомандовал он, и Льдинка, неспособная ослушаться, упала на пол, содрогаясь от желания прикоснуться к своему близнецу.

Когда вампир поднял голову, в лицо ему смотрели оба ствола ружья.

— Вот как, он все еще жив, вы сказали? Тряслись оба — и ружье, и смех того, кто держал его под прицелом.

— Я не чувствовал биения сердца. Вы уверены?

Фицрой слышал замедленные, затрудненные удары сердца Урагана, слышал, как кровь с усилием проталкивается сквозь сосуды, сжавшиеся под воздействием яда. Он позволил уступить собственной жажде крови.

— Я знаю жизнь, — произнес он, делая шаг вперед. — И я знаю смерть.

— Да неужели? — Марк облизал губы. — А я знаю двуствольный винчестер. Он у меня всегда под рукой

Губы Генри медленно раздвинулись, обнажая зубы. Вампир. Князь Тьмы. Дитя Ночи. Все это содержалось в его страшной улыбке.

Стол за его спиной сделал отступление невозможным; у Марка не оставалось иного выбора, кроме как резко остановиться. Пот собирался в капли у него на лбу и стекал вниз по крыльям носа. Это был демон, в которого он стрелял в лесу. Человек по форме, но ничего человеческого в нем сейчас не было. — Я… я не знаю, кто вы, — он заикался, понуждая трясущиеся пальцы цепко удерживать оружие, — но думаю, что, может быть, вы ранены…

Еще один шаг, и он сможет повернуть ствол оружия так, что Льдинка окажется вне линии огня. «Еще один шаг, — сказал себе Генри, подпитывая собственный голод яростью, — и эта тварь будет моей».