– Пилот говорит, тут есть площадка, на которую сможет сесть вертолет, – ответил Роб. – Идея состоит в том, чтобы доставить тебя поближе к источнику дыма.
В отдалении, футов на двести повыше, из кратера столбом выбросило огонь. Пилот поднял вертолет и завис над самой кальдерой – котлообразной впадиной, образовавшейся при провале вершины вулкана, и они смогли впервые взглянуть на кипевшее там дьявольское варево. Яростно кипела лава, сквозь нее наружу прорывались языки пламени, расплавленная каменная масса фонтанами взлетала в небо, то распадаясь, чтобы упасть обратно в котел, то сверкающими облаками плывя по ветру, пока не погаснет, остыв.
Жар накатывался волнами, а воздух над открытым жерлом, в которое глядел сверху Майкл, мерцал и колыхался. Во всем этом было нечто гипнотическое, что окутывало мозг, и люди в вертолете с бездумной завороженностью погрузились в созерцание этого зрелища.
Только когда вертолет начал спускаться и котел кальдеры скрылся из виду, Майкл смог отвернуться, чтобы посмотреть, куда они направляются. Через минуту машина зависла над местечком, которое показалось им оазисом посреди этой пустыни из огня и лавы. Ее кипящие извивы каким-то чудом обогнули полянку, не тронули, и уцелела не только рощица деревьев киаве, но и тонкий слой почвы, покрытый даже травой.
Ближе к центру был устроен круглый очаг, обложенный камнями и очень похожий на тот, который находился в ущелье на Мауи, где нашли скелет.
Пониже очага лежали развалины хижины, построенной из кусков лавы, с давно провалившейся внутрь крышей.
Вертолет сел, пилот выключил мотор. Когда рокот умолк, наступила жутковатая тишина.
– Что это за место? – нарушил молчание Майкл.
– Тут раньше был привал для туристов. Это все, что от него осталось. Единственное место, где можно сесть. По крайней мере знаешь, что не провалишься.
Катарина, растерявшись от неожиданного покоя, неуверенно взглянула на Майкла, как будто дыхание его каким-то образом зависело от мощности вертолетного мотора.
– Ну, что?
Майкл рывком сдвинул дверь, выбрался из кабины и спрыгнул на землю. Потом, широко улыбаясь, повернулся к матери.
– Дышу! – воскликнул он. – Сработало! Я дышу!
Но радость почти сразу исчезла с его лица. Он оглядел неприютный ландшафт, черноту, разрисованную заплатами тлеющего огня и курчавыми струйками дыма.
– Значит, так оно теперь и будет? – спросил он дрогнувшим голосом помимо воли. – Значит, тут я и буду жить всю свою жизнь?
Катарина ощутила невыносимый ужас, встретившись с ним глазами.
Что ответить ему, она не знала.