— Что впитали?

— Не знаю... Отраву.

— Для тебя, возможно, отраву, но церковь для меня не отрава.

— Церковь? — нахмурилась Тара. — Думаешь, они из церкви? Лучше сказать, из них была сложена тюремная стена.

Джиа не поняла, но теперь получила оружие, по крайней мере щит. Сделала пару глубоких вдохов, стараясь слегка успокоиться — с частичным успехом, — и направилась к лестнице.

— Я ухожу. Поднимаюсь и выйду в парадную дверь. И больше никогда не вернусь. Господи, почему она не послушалась Джека, нарушив обещание держаться отсюда подальше?

— Не уйдешь.

Спокойная уверенность Тары поколебала ее, но она решила держаться.

— Посмотрим.

Держа перед собой крест в вытянутой руке, Джиа пошла вперед. Тара спокойно следила за ней, не пытаясь остановить. Дойдя к ступеньке, она сама остановилась, не в силах двигаться дальше. Путь, как прежде, преградила ватная невидимая стена. Сунула вперед крест, он прошел, а она не сделала ни шагу, как ни старалась.

Оглянулась и охнула, видя Тару прямо за спиной. Махнула крестом, та попятилась.

— Давай честно разберемся, — предложила девочка. — У тебя будут другие дети, а у меня нет. Никогда. Отдай мне своего...

— Даже не думай! Тебе десяти лет еще нет...

— Мне уже было бы двадцать! — Детское личико перекосилось от злобы. — Я хочу ребенка! Своего не могу завести, усыновлю твоего.

— Как? — воскликнула Джиа. — Бред какой-то!

— Нет, не бред. Очень просто. Если ребенок умрет здесь, в этих стенах, останется со мной.

— Да ведь он же не твой!

— Наплевать!

От вопля Тары земля дрогнула под ногами, становилось труднее дышать. Призрак убитой девочки... сыплющаяся земля... Чарли... гранитные плиты... причудливый крест... зачатый ребенок...

— Тара, ты не такая.