Люк поднялся.
— Хорошо, Семели, конечно, конечно. Пойду, пожалуй, проведаю Дьявола. Посмотрю, как он там.
Как бы ей плохо ни было, Семели не сдержала улыбки. Люк всегда был для нее чем-то вроде ручной собачки, а теперь превратился в раба.
Ну и очень хорошо. У любой девушки должен быть раб.
10
10
— По-моему, за это надо выпить, — сказал отец, войдя в дом.
Карла — с тысячью долларов — забросили в трейлерный парк. Всю дорогу домой он без умолку изливал благодарность за спасение от клана и огней. Чтобы заткнуть ему рот, Джек попросил рассказать о событиях прошлой ночи. Недоверчиво отнесся к известию, будто Семели спускалась в дыру. Если огни, проходя сквозь песок и воду, искалечили членов клана, что будет от прямого воздействия? С ума она, что ли, сошла? Наверно, искала в кеноте ответ на вопрос, кто она такая, по ее выражению. Кто же, если не Семели?
— Чертовски удачный выстрел, пап.
Джек снова переживал тот момент.
— Правда? Правда?
Отец бросился на кухню, перебирая бутылки в шкафчике над раковиной, что-то отрывисто говоря и порывисто, быстро двигаясь, словно лишку хлебнул кофеина.
Парит выше воздушного змея.
— Знаешь, я не собирался его убивать, молился, чтобы не убить, и в то же время думал, если надо выбирать между ним и Джеком, согласен даже на смертельный выстрел. Все навыки вернулись, когда я сидел на том дереве, Джек. Вдруг вернулся на берега Чосона, включился как бы автопилот, пришло спокойствие, полное, правда... В Глейдс ведь в меня никто не стрелял. Остались только я и винтовка, я один контролировал ситуацию. Я — и никто больше. — Он вытащил из шкафчика темно-зеленую бутылку, высоко поднял. — Попробуй, увидишь.
— Скотч? Думаю, мне хватит пива.
— Нет-нет, непременно попробуй. Помнишь дядюшку Стью?
— Конечно, — кивнул Джек.
Дядюшка Стью не был настоящим дядей, просто друг семьи, такой близкий, что его звали «дядюшкой».
— Он был членом единственного клуба солодового виски. Дал мне однажды попробовать, и я купил бутылку. Его выдерживают в старых вишневых бочках, как амонтильядо.