Сектант вытащил из-за пояса нунчаки и, крутя их перед собой восьмеркой, двинулся на отца Харитона.

Леня прыгнул на сектанта сбоку, но получил нунчаками по лбу и отлетел.

– Ах ты! – он стер кровь с рассеченного лба, прыгнул и вцепился сектанту в ноги.

Сектант, уже замахнувшийся, чтобы стукнуть отца Харитона по затылку, рухнул вперед, и отец Харитон случайно наступил ему на руку с нунчаками. Хрустнули раздавленные пальцы.

– Аи! – завыл бандит. – Руку сломал!

Лене показалось, что он где-то слышал этот голос. Этот скрипучий голос он определенно где-то слышал. С ним у Лени было связано что-то важное и ужасное, что-то, что преследовало его всю жизнь. Как будто голос из повторяющегося ночного кошмара.

Леня подтащил сектанта за ноги, врезал ему кулаком по позвоночнику, перевернул на спину, сорвал с лица маску и застыл… Перед ним на полу колокольни лежал его бывший учитель, человек, который сломал ему всю жизнь, человек, которому он страстно хотел отомстить! Перед ним на полу лежал Бронислав Иванович Магалаев!..

– Бумммм!.. Бумммм!..

– И-эх!..

– Бумммм!..

– И-эх!..

– Бумммм!..

Леня врезал ему кулаком по носу и сразу сломал его.

– Аааа! – заорал Магалаев.

Леня врезал ему по зубам и вышиб несколько передних.

– Оаоаоа! – у Магалаева по подбородку потекла струйка крови. – Ты фука, я тебя фечас!..

Леня ударил в глаз. Глаз учителя закрылся и опух.

– Не узнал меня?! – Он врезал по челюсти и свернул ее.

Здоровый глаз Магалаева широко раскрылся и наполнился ужасом. Кажется, до него наконец-то дошло, что его убивают.

– Я фебя не фнаю! Пуфти!