Она села ему на бедра и сладострастно потянулась. Рисунки, освещенные магическим светом, переливались и скользили по ее коже, как серебристые призраки. У нее были жесты самоуверенной самки, и она действительно воплощала в себе грезы большинства мужчин.

Но Сенор уже не был обычным мужчиной. А его грезы давно растворились в страшных снах о Завершении…

– Я могу проиграть, – сказал он небрежно, чтобы остудить ее пыл. – Тогда никто не заплатит тебе за эту ночь.

– В этом случае я уже ничего не потеряю, – заверила его Джелва. – Обещай только, что избавишь меня от графа… и от тех, кого еще встретишь.

– Я не даю нелепых обещаний, – сказал он и засмеялся.

В чем-то она была удивительно наивной, эта женщина из варварского королевства. Но она уже не слушала его. Ее тело скользило по его телу; впервые за долгое время он ощущал прикосновения бархатной женской кожи, а не холодного хитинового панциря или обманчивых тел Семидесяти Семи… Джелва весьма умело имитировала страсть, а обезображенный герцог даже не пытался ее целовать…

* * *

Бурное соитие закончилось. Джелва уснула, свернувшись в позе зародыша на краю кровати, и во сне стала самой собой – испуганной и отчужденной дикаркой.

Сенор лежал без сна, мучительно пытаясь вспомнить и разобраться в беспорядочном нагромождении жутких видений, которые были вызваны движением рисунков на теле Джелвы в сочетании с ее необузданной манерой заниматься любовью. Их влияние было необъяснимым, но всепоглощающим, и она, кажется, догадывалась об этом. Во всяком случае, ее неискренние ласки не приносили ему удовлетворения, а через несколько минут Сенор вообще перестал их замечать…

Еще позже он понял, что воспринимает серебристые изображения отдельно от ее тела, словно выпавшего из реальности, и видит бесконечно далекие мерцающие туманности, затерянные среди небесных огней… Но его глаза не годились для того, чтобы как следует рассмотреть их, и он испытал мучительное разочарование человека, от которого вновь ускользнула, может быть, самая важная истина в его жизни.

* * *

…Джелва металась во сне; ей снились кошмары. Сенор видел капли холодного пота, выступившего у нее на лбу, и слышал слова, произнесенные сдавленным шепотом на незнакомом языке. Хаотические отражения, выплеснувшиеся из-за рваной пелены ее сновидений, накатывали на его мозг грязными, судорожно пульсировавшими волнами. Потом в полутьме ярко сверкнули белки лилово-голубых оттенков – Джелва открыла глаза.

И зашептала жалобным голосом брошенного и испуганного ребенка:

– Она приходит ко мне ночью, она проникает в мои сны… Меня терзают видения, а особенно ее голос. Я вижу чужие кошмары, и они ужасны…