Догадка вовсе не поразила его. Та, которая появилась из подземелья Кремлина, могла быть его дочерью и могла не быть его дочерью. Но в обоих случаях он имел дело с чем-то весьма необычным. Император справедливо считал, что лучше впустую потратить время на борьбу с мнимой опасностью, чем не заметить настоящую угрозу. Смешно было бы предполагать, что он один способен плести интриги и вести тайную войну на территории противника...

Он утвердился в своих подозрениях, когда стало очевидно, что идущий человек не оставляет следов на песке.

* * *

Для Дресслера это был изматывающий километр, который отобрал у него больше сил, чем весь предшествующий путь. Помимо контроля над чужим сознанием он варварски расходовал витальную энергию на создание своеобразной воздушной подушки под ступнями тела-носителя. Он никогда не решился бы на подобное, если бы не лазарь, двигавшийся за Тайлой по пятам. Теперь Рейнхард пытался выиграть время, чтобы «настоящая» принцесса первой предстала перед Императором. При этом Дресслер лучше кого бы то ни было понимал, что настоящей Тайлы уже практически не существует.

* * *

Император ждал, когда к нему приведут его заблудшее дитя. Но вначале тщательно обыщут, уберут все лишнее, промоют раны, облегчат страдания и утолят жажду тела. Главное все же предстояло сделать ему – извлечь из ее поврежденного мозга сохранившиеся образы. Тут уж было не до церемоний или жалости – безопасность прежде всего.

В том, что мозг дочери поврежден, Император не сомневался. Чем еще можно было объяснить ее нелепое, дерзкое поведение? Однако поведение – это так, пустяки. Он видел кое-что похуже и загадочнее – то, как она преодолела зыбучие пески...

Император не верил в случайные совпадения – любая случайность имела мистическую природу. В последнее время плохие новости преобладали над хорошими. Похоже, Грегор переоценил себя и растревожил змеиное гнездо. Уже пострадали многие: Император получил сообщение об опустошенном чумой монастыре и странных событиях на западной границе; кроме того, он узнал, что Гемиз мертв. Это знание было столь же иррациональным, сколь и неоспоримым. Просто в момент смерти секретаря перестал существовать один из бесчисленных потоков информации, связывавших Императора с миром, – способ взаимодействия, о котором Гемиз мог только догадываться. Почтовые голуби были необходимы ему как человеку, не имеющему понятия о «психо»...

В сопровождении двух телохранителей Тайла поднялась на террасу. Ее переодели в просторные белые одежды, но ткань была не в состоянии скрыть то, о чем Император уже подозревал. Принцесса не унаследовала его силу и была обречена с момента своего появления на свет. Мир был слишком жестоким, а Тайла – неизбежной жертвой непрерывной войны, вечной войны... Она выглядела жалкой, потерянной, раздавленной тяжестью собственного безумия. Хуже того – она выглядела смертельно больной. Император почувствовал ненависть к тому, кто медленно убивал его дочь, – ненависть бесплодную, безадресную и иссушающую...