Пискари хочет говорить со мной? Отлично. А я хочу говорить с ним.

Глава двадцать шестая

Глава двадцать шестая

В пять утра автобус был набит. В основном живыми вампирами, а также косящими под них шестерками, возвращающимися домой, чтобы подумать о своей жалкой жизни. Они широко передо мной расступились – может, потому, что от меня святой водой разило. А может быть, я казалась чертовски перегревшейся в зимнем пальто с искусственным мехом на воротнике – я его надела, чтобы водитель меня не узнал и подобрал. Но главное, думаю – это из-за кольев.

С решительным лицом я вышла из автобуса возле ресторана Пискари, остановилась прямо там, где ступила на асфальт и ждала, чтобы дверь закрылась и автобус отъехал. Постепенно его шум стих – автобус влился в растущий утренний трафик. У меня защипало глаза, когда я глянула на светлеющее утреннее небо. Туман моего дыхания закрывал нежную светлую голубизну. Интересно, не последний ли раз я вижу небо в своей жизни. Скоро рассвет. Будь я поумнее, я бы подождала, пока взойдет солнце, и только потом вошла бы.

Я двинулась с места. Все окна двухэтажного ресторана были темны. Яхта все так же стояла у причала, тихо плескала вода. На стоянке находилось всего несколько машин – наверное, служащие. На ходу я перебросила сумку на другую сторону и, вытащив колья, выбросила их прочь. Резкий стук их по асфальту болезненно отдался в ушах. Глупо было их сюда брать – будто я могу заколоть неживого вампира. И пейнтбольный пистолет на пояснице тоже, наверное, бессмысленный жест, потому что меня наверняка обыщут перед тем, как провести к Пискари. Мастер-вампир сказал, что хочет говорить, но дурой надо быть, чтобы думать, будто этим дело и ограничится. Если я хочу встретиться с ним во всеоружии амулетов и талисманов, то мне придется пробиваться к нему с боем. А если я позволю отобрать все, что у меня есть, то попаду к нему невредимой, но совершенно беспомощной.

Открыв бутылку со святой водой, я ее выплеснула, уронив последние капли на руки и смочив ими шею. Пустая бутылка загрохотала вслед за кольями. Бесшумно ступая в ботинках вампирской работы, я зашагала вперед – ноги заставлял двигаться страх за мать и гнев на то, что он сделал с Айви. Если их будет слишком много, я пойду без амулетов. Мой туз в рукаве – Ник и ФВБ.

Живот свело узлом, когда я толкнула тяжелую дверь. Слабая надежда, что за ней никого не будет, умерла сразу, когда на меня, оторвавшись от работы, глянули шесть пар глаз – все принадлежащие живым вампирам. Людской персонал уже отпустили, и я готова была бы поспорить, что эти раз и навсегда восхищенные, покрытые шрамами красавчики разъехались с постоянными посетителями.