Майк развел руками.

– Я это тоже допускаю.

– Лучше обойтись без допущений. Может, все-таки стоит нанести ей визит? У тебя есть какие-нибудь неотложные дела в первой половине дня?

– Только отдых, – ответил Майк, печально улыбнувшись.

– В таком случае, друг мой, разобравшись со всем этим, ты, возможно, обеспечишь себе спокойный сон по ночам.

Несмотря на опеку жены, Тони ухитрился положить в свой стакан две полные ложки сахара. Несколько легких сердечных приступов не заставят его изменить своим старым привычкам. Стоит побеспокоиться о более серьезных вещах.

На кладбище было тихо. Солнце светило по-осеннему мягко. Направляясь к пятачку ярко-зеленой травы, Майк остановился возле могилы и, склонив голову, стал ждать, пока Тони закончит молитву. Из куста боярышника на них поглядывала малиновка, то и дело беспокойно трепыхаясь и шурша сухими листьями.

– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Несколько секунд Тони стоял молча, затем повернулся к своим спутникам.

– По крайней мере, пока все тихо. Не думаю, чтобы эпицентр находился именно здесь.

Он обернулся, словно к чему-то прислушиваясь, потом указал на крест над могилой.

– Знаете что, мне даже кажется, что здесь похоронен вовсе не тот, кого мы ищем. Тут больше чувствуется некое замешательство, какое-то негодование, но ничего зловещего.

Он повернулся к дороге.

– А там, за забором, должно быть, дом Лизы? Настоящая деревенская идиллия – и, конечно же, здесь не обошлось без черной кошки!

На заборе сидела Мин и внимательно следила за ними.

Майк, сам того не желая, вздрогнул. Руфь это заметила.

– Тебя беспокоят кошки, Майк?

Он принужденно рассмеялся:

– Вообще-то я люблю кошек. Но у Эммы они какие-то необычные. Слишком уж умными кажутся! И по-моему, я им не нравлюсь.

– Бирманская порода, вот и все, – сказала Руфь, весело похлопывая Майка по плечу, – по крайней мере та, что на заборе. Норов у нее будь здоров!