Они были с Германом одногодки и еще несколько лет назад считали друг друга почти братьями; формально оставались таковыми и теперь. Формально. Но если все это дерьмо сейчас назвать братской дружбой, то нужно полагать, что и Гитлер до сих пор пытается осуществить свой план «Барбаросса».

Все изменилось, когда они основали собственную страховую компанию. Доля Германа в деле на целый нолик в конце уступала сумме его партнера, поэтому он считался лишь вторым человеком, не равноправным партнером, а вторым. О чем недвусмысленно сообщал один, почти неприметный, пунктик соглашения сторон, о котором, в свою очередь, конечно же, позаботился Алекс (разумеется, в этом присутствовала некоторая доля справедливости: бизнес есть бизнес, а распределение доходов в нем – не последнее дело). Однако, если говорить об условиях этого договора, Алекс не посчитал нужным обсудить его с Германом, даже некоторые из пунктов, особо важные. Да и о существовании этого пресловутого пунктика, по крайней мере, в той форме, в которой его представил Алекс, Герман узнал, когда компания начала свою деятельность, и вся машина (и в юридическом, и в других смыслах) была запущена. Впрочем, «пунктик» был далеко не единственной причиной. Уже вскоре после презентации новоиспеченной компании, их дружба превратилась в сдержанные отношения между директором и замом. Хотя, кроме Германа, этого, наверное, никто не почувствовал. Даже шеф.

– Мне никогда не было это так необходимо, как сейчас.

– Гера, очнись! Начало финансового года, вал работы! – Алекс уже не на шутку встревожился. Возможно, от него не укрылись и те перемены, которые произошли в Германе за последние два месяца. Об этом, правда, он ни разу не упоминал.

– Я не шучу, – с нажимом сказал Герман, но все же избегал смотреть Алексу в глаза. – Не шучу.

– Не шутит… Постой-ка, ты женишься?

Германа даже слегка передернуло, словно он только сейчас ощутил, насколько они с Алексом отдалились за последнее время. Даже обычные знакомые – не друзья, а просто знакомые – почти никогда не узнают о таких событиях в последнюю минуту. И допуская, что Герман вот-вот может жениться, Алекс ничуть не смутился.

– Нет. Я не женюсь.

– Ха! Так какого числа, конспиратор? Трех дней хватит?

Герман почувствовал растущее раздражение, будто превратился в бутылку шампанского, поставленную на раскаленный противень.

– Нет! – ответил он, стараясь сохранить внешнее спокойствие, но, видимо, не очень успешно, потому что выражение лица Алекса сразу же изменилось. – Не женюсь.