Туман перед глазами. Веки тяжелы. Мне их не открыть. Мне сладко спать. Мне отрадно. Отрадней спать, сладко и покойно дышать, когда весь век вокруг идет Война, когда вокруг стыд и преступленья, кровь и стрельба. Я сплю. Я вижу сон. Я не живу. Я замерла. Застыла, как сливки на морозе, огромное стылое колесо сливок на гомонящем и гудящем Иркутском рынке.

– Он в Париже!

– Говорю вам, он давно смылся оттуда.

– Вы хотите, чтобы мы вам доставили его труп?!

– Я хочу убедиться, что он в безопасности. Что вы не будете охотиться за ним. Поэтому я предпочел бы…

– Ваша плата!

– Моя цена – цена всей Войны. И вы прекрасно знаете это.

– Дешево же вы, генерал, оцениваете вашу любимую Войну!

– Этот солдат показал мне, чего стоит вся моя Война со всеми потрохами. Один-единственный солдат. Он стал для меня смыслом Войны. Смыслом бессмысленной, вечной бойни.

– И вы, генерал, хотите его вознаградить?.. Посадить на свое место?.. В Ставку?..

– Я видел, Коромысло, как солдаты на Войне хладнокровно убивают обнимающихся сына и мать, потом обливают их бензином, поджигают спичкой и равнодушно, посвистывая сквозь зубы, уходят от костра. Я видел, как солдаты, согнав в кучу людей, убивают их не выстрелами в затылок – крестьянскими молотами по головам, и те безропотно, как животные, подставляют голову под удар. Я видел всякое на Войне, Коромысло, что делали солдаты. Я никогда не мог подумать, что у меня на Войне отыщется такой солдат, как Лех.

– Его зовут Юргенс! Это его настоящее имя.

– Я сам его так назвал. Я крестил его вновь и дал ему другую жизнь. Он выполнял мой приказ. Вы не имеете права его убивать, Коромысло.

– На Войне каждый миг убивают тысячи!

– Мне нужен один этот человек.

Генерал Ингвар, отдувшись, выхрипнув кашель из навек простуженных легких, тяжело поднялся с кресла. За окном наливался молочной сладостью зимний рассвет. Утомительно висел в ушах вязкий гул истребителей и самолетов-разведчиков. Снежные азиатские горы, возвышавшиеся за спиной, за плечами говорящих в оконном стекле перед Ставкой, дышали близкой смертью и ожиданьем развязки.

– Вы ждете конца? Его не будет, – голос человека в черном, по имени Коромысло, выплеснулся в обрюзгшее, одышливое лицо генерала стаканом ледяной воды. – Эта Война кончится только вместе с человечеством.

– Врете, – спокойно, медленно проговорил генерал и щелкнул пальцами. Люк, стоявший за креслом, протянул генералу рюмку с водкой, подал на изящном расписном блюдечке маленький бутерброд с крупными сердоликами кетовой икры. – Врете, – повторил он уверенно, воздел белесо-голубые, озорные глаза к потолку и зажевал бутерброд. – Война кончится тогда, когда совершится назначенное. Ни вы, ни я не в силах ни повлиять на ход времени, ни предотвратить события.