Понятно, что, когда он отпустит их души на покаяние, когда вновь будут пущены часы, время начнет свое движение с одного часа двадцати девяти минут первого ночи. До рассвета останутся все те же пять часов. И, если Тик-так вдруг решит играть в эту игру внутри игры по правилам, это еще вовсе не значит, что он откажется от своего намерения убить их на рассвете. То, что им удастся живыми выйти из Паузы, просто предоставит им возможность, что почти невероятно, попытаться самим найти и уничтожить его.

Но даже если Тик-так не выполнит своего обещания и использует какое-нибудь дополнительное, шестое, чувство, чтобы быстро их обнаружить, им казалось, что двигаться все же было гораздо предпочтительнее, чем без дела стоять на месте. Может, он и вправду нацепил на них какие-то средства психической наводки, о которых говорил Гарри; в таком случае, если он обманул их, он все равно найдет их, куда бы они не убежали. Но, постоянно находясь в движении, они, по крайней мере, будут чувствовать себя в относительной безопасности до тех пор, пока он их не поймает или не перекроет им все пути к отступлению, если сумеет разгадать их намерения.

Сворачивая с улицы на аллею и снова на улицу, они бежали через дворы с застывшими вокруг глухими домами, перепрыгивая через заборы, с ходу проскакивая детские площадки, и топот их бегущих ног был какой-то приглушенно-металлический, и каждая тень казалась им словно отлитой из железа, а неоновые огни реклам, не мигая, горели с таким удивительным постоянством, какого Гарри никогда в своей жизни не видывал, окрашивая тротуар в застывшие радужные тона.

Некоторое время они бежали вдоль остановленного временем бурного, узкого потока дождевой воды, разительно отличавшейся ото льда: она была чище и прозрачнее, чем лед, черной от окружающей ее ночи, усыпанной серебристыми блестками огоньков уличных фонарей, а не кристалликами изморози. К тому же поверхность потока была не плоской, как у замерзающих зимой рек, а покрыта рябью волн, водоворотов и стремнин. В тех местах, где на своем пути он разбивался о камни, в воздухе висели недвижные струи сверкающей воды, напоминая собой мозаичные панно, собранные из осколков стекла и стеклянных бусинок.

Несмотря на желание не стоять на месте, бежать очень долго они не могли: еще до того, как им пришлось начать с Тик-таком игру в кошки-мышки, они уже буквально с ног вaлились от усталости, ранее пережитого и многочисленных травм. Всякое новое усилие увеличивало все эти болячки в геометрической прогрессии.

Сначала им казалось, что двигаться в этом окаменевшем мире им так же легко, как в привычной для них обстановке, но вскоре Гарри заметил, что воздушное пространство за его спиной оставалось совершенно неподвижным. Как нож в масло входили они в воздух, и, как масло, тот просто расступался перед ними, не создавая никаких завихрений, и это означало, что объективно воздух значительно загустел, стал более плотным, чем субъективно они ощущали это. Скорость их могла быть значительно меньшей, чем они предполагали, и, следовательно, каждое их движение требовало гораздо больше усилий, чем им казалось.