Первые два-три месяца беременности Дженнифер алела от удовольствия при мысли, что носит в себе само совершенство. Скорее всего, это будет очередной Дилан, Леннон или Ленин, гений и миротворец, но во много раз просвещеннее их, ибо, благодаря дальновидности и смелости своей матери, начал получать образование, еще не появившись на свет.

Затем один сложнейший коктейль все изменил. Она точно уже и сама не помнит наименований всех компонентов, составивших его, но это было начало ее конца; помнит она, что среди них точно были ЛСД и истолченный панцирь одного редчайшего азиатского жука. В состоянии, как ей казалось, наивысшей эйфории, которой она никогда раньше не достигала, красочные и возвышающие сознание образы неожиданно сменились чудовищными, поражающими ужасом душу безымянными видениями.

Когда прошел эффект той чрезмерной наркотической дозы и видения смерти и первобытных ужасов прекратились, осталось - и с каждым днем стало крепнуть - чувство страха. Сначала она никак не могла определить источник этого безымянного страха, но вскоре пришла к убеждению, что им является еще не родившийся ребенок, и поняла, что в ее измененном состоянии ей был послан сигнал-предупреждение свыше, что ребенок ее никакой не Дилан, а чудовище, не светоч мира и познания, а носитель тьмы.

Было ли это ощущение подлинным или явилось следствием употребления наркотиков, был ли плод в ее чреве мутантом или нормальным зародышем, Дженнифер так никогда и не смогла выяснить, так как из-за охватившего страха предприняла ряд шагов, которые уже сами по себе способствовали грандиозным изменениям в ее организме, усиленным к тому же разнообразнейшей фармакопеей принимаемых ею наркотических веществ, что в конечном счете и сделало Брайана таким, каким он является сейчас. Она тогда решила сделать аборт, но не обычным путем, так как боялась акушерок с их грубым, как вешалки для одежды, инструментарием и захолустных хирургов, из-за хронического своего пьянства вынужденных оперировать подпольно. Вместо этого она прибегла к поразительно нетрадиционным и, как выяснилось впоследствии, весьма рискованным методам.

- Случилось все это в семьдесят втором.

Она ухватилась за рейку над головой и, змеей извиваясь под простынями, попыталась придать своему истощенному наркотиками и полупарализованному телу более удобное вертикальное положение. Разметавшиеся по подушке белые волосы были жесткими, как проволока.

Свет лампы, чуть сместившись, высветил ее лицо под другим углом, и Гарри заметил, что молочно-белая кожа, обтягивавшая ее пустые глазницы, сплошь выткана сеткой тонких голубых прожилок.