7

7

За столом в своей ярко освещенной кухне Карвер Хэмптон раскладывал пасьянс. Он надеялся, что карточная головоломка отвлечет его от мыслей о зле, переполнившем город этой ночью, поможет перебороть тяжкое чувство вины и стыда, поскольку он палец о палец не ударил, чтобы остановить зло. Но карты не помогали. Он то и дело отвлекался, смотрел в окно, чувствуя там присутствие чего-то страшного. Вместо того чтобы ослабевать, чувство вины становилось все острее и грызло его теперь беспрестанно.

Он был Хунгоном.

У него были определенные обязательства.

И он не мог, не имел права мириться с этим злом.

Черт возьми.

Он включил телевизор. "Куинси". Джек Клугман орал на своих тупых начальников, борясь за правду и демонстрируя такое чувство социальной справедливости, какое и не снилось матери Терезе. Смотрелся он скорее суперменом, чем медицинским экспертом.

В "Династии" кучка богатых людей выставляла напоказ свою извращенную беспринципную жизнь.

Всякий раз, как он захватывал несколько минут "Династии", или "Далласа", или какого-нибудь подобного сериала, Карвер спрашивал себя: "Если настоящие богачи в такой степени озабочены сексом, охвачены жаждой мести, ревностью и желанием ударить исподтишка, то откуда же у них берется время и возможности делать деньги?"

Он выключил телевизор.

Он Хунгон.

У него действительно есть определенные обязательства.

Чтобы не думать об этом, он взял с полки в гостиной книгу — новый роман Элмора Леонарда. Карвер любил динамичные произведения этого писателя, но сейчас он не мог сосредоточиться на сюжете. Через две страницы поймал себя на том, что ничего не помнит и не понимает, и вернул книгу на полку.

Он — Хунгон.

Вернувшись на кухню, Карвер подошел к телефону и нерешительно опустил руку на трубку.

Посмотрел в окно и содрогнулся — огромная черная ночь ожила от переполнившего ее зла.

Карвер снял трубку, послушал гудок.

Телефоны Доусона, рабочий и домашний, лежали у аппарата на листке бумаги. Карвер вгляделся в цифры домашнего телефона лейтенанта и набрал его.

Раздалось несколько длинных гудков. Хэмптон уже собирался было дать отбой, когда вдруг на другом конце провода подняли трубку. Но в трубке было полное молчание.