Первый из них, сидевший за широким письменным столом, с самого начала взял в свои руки инициативу беседы. Это был Джеральд Снайф, директор-распорядитель «Щита», занимающий официальный пост Управляющего фирмой, сорокадевятилетний майор авиационной службы специального назначения в отставке. На армейской службе ему довелось побывать во многих странах, обучая британских и иноземных солдат военному ремеслу. Он участвовал в боевых действиях в Омане, где прошли самые трудные годы его жизни; однако большинство его подвигов по ряду причин осталось неизвестно широкой публике: участие британских Вооруженных Сил в этом частном конфликте не было признано официально. Невысокий, крепкий, подтянутый, с чуть тронутыми сединой рыжеватыми волосами, он казался военным до мозга костей — и, вне всякого сомнения, он был им.

На обыкновенном жестком стуле возле стола управляющего сидел Чарльз Матер, кавалер ордена Британской Империи, шестидесятидвухлетний мужчина с необычайно живыми, ясными глазами. Его проницательный взгляд часто таил в себе искру иронии, как будто Матер хотел сказать, что не стоит относиться к жизни слишком серьезно — и это несмотря на его серьезную, не располагающую к веселым шуткам профессию. Представляя его клиентам как Плановика, а чаще — как теоретика, разрабатывающего стратегию операции, сотрудники «Щита» между собой прозвали его Заговорщиком. Он был высок и худ, держался очень прямо, но при ходьбе опирался на трость из-за тяжелого ранения в ногу, полученного в Адене уже в самом конце этой «неяркой» кампании: его «Джип» подорвался на мине. Только небывалая стойкость и сила духа и образцовая военная карьера помогли ему вновь вернуться в армию, без которой он просто не мыслил своего существования. Скрывая шрамы и подшучивая над своей «геройской» хромотой, он прослужил еще много лет, пока снайперская пуля не ранила его вторично в ту же ногу, разорвав сухожилия. Это случилось, когда он уже занимал должность командира соединения и руководил боевыми операциями в Ольстере, после чего он был вынужден принять преждевременную отставку и вышел на пенсию.

В этой чисто английской компании был только один человек, чье имя выдавало его немецкое происхождение, Дитер Штур, в прошлом — член Федерального уголовного суда, особого отдела немецкой полиции, созданного Федеральным правительством для контроля над террористическими и анархистскими группировками. Штур сидел рядом со Снайфом за широким столом. Он был моложе двух своих коллег; разойдясь с женой четыре года тому назад, он сохранил здоровый и бодрый вид преуспевающего человека. Его фигура не отличалась аскетической худобой, как у Чарльза Матера, — солидное плотное брюшко с трудом помещалось в сравнительно узких брюках. Волосы, изрядно поредевшие на макушке, еще были достаточно густыми, чтобы скрыть едва намечающуюся лысину. Этот серьезный, но несколько суетливый человек был практически незаменим в организационных делах и финансовых вопросах, в тщательной и детальной разработке плана операции и снабжении агентов оружием. Он работал прекрасно, невзирая на возникавшие все время трудности, с чем бы они ни были связаны: с властями других стран (лица, занимавшие ответственные должности, высокопоставленные чиновники и начальники полиции нередко пятнали себя участием в тайных соглашениях с террористами), или с условиями договора, заключенного с «объектом», обеспечивающими клиенту минимальную степень риска. Коллеги называли его Организатором.