Чуть позже появился еще один человек — повидимому, хозяин галереи — смуглый, сухой брюнет в дорогом костюме. Он все время проверял под носом, и Катька заподозрила его в пристрастии к кокаину. Брюнет, пришедший в паре с блондином улыбнулся, увидев кокаинщика, и прошел к столику. Он представился, нагрузил хозяина галереи кучей визиток и глянцевых журналов. Кокаинщик настороженно улыбался, кивал и проверял под носом.

Катька подобралась поближе к Эду и толкнула его в бок.

— Я понимаю, что ты чем-то расстроен, — сказала она, — но это не повод бросить меня совсем. Ты кого-то не нашел, кого хотел найти?

— Ты права, — вздохнул басист и усмехнулся. — Прости. И агентам не чуждо человеческое.

— Да ладно тебе! — хмыкнула Катька на агента (вчера она таки достала Эда с этой темой). — О чем он говорит? Переведи, пожалуйста.

— Конечно, — кивнул Эд. — он говорит, что к сожалению художница задерживается, потому что все знают, какие отпетые люди эти художники, но выставка уже открыта, все супер-пупер. Можно выбирать работы. Все в свободной продаже, ну и все такое… А вот еще. Художница русская, приехала из Питера. И это ее первые впечатления о Париже… Ну и в том же духе. Коксятник чертов!

— Ты тоже заметил? — удивилась Катька.

— А что ж я — глухой? Слепой?

— Нет, ты — супер, — сказала Катька и снова подумала о том, что до смерти втрескалась в Эдика, несморя на романтическую историю, рассказанную им в ночном походе. — Мы пойдем куда-нибудь?

— Плохо, что ты не знаешь француз… — начал Эдик и осекся.

— Что?

Басист сжал ее руку и внимательно дослушал коксятника до конца.

— Что он говорит? — спросила Катька, когда торжественная часть закончилась и началась свинская.

— Потом, — отмахнулся Эд. — Я хочу оставить ей записку и номер мобилы. Если они контактируют, она позвонит мне.

— Верное решение! — согласилась Катька.

Эд вытащил из кармана блокнот, написал на нем несколько слов и цифр. Нарисовал внизу птичку и понес розовой девушке. Вернулся он не такой мрачной.

— Что она сказала? — пристала к Эдику Катька.

— Сказала передаст записку!

Катька насупилась. Ревность стиснула ее тело железными тисками.

— Да?! — сказала она, пытаясь изобразить радость. — А ты уверен, что это она?