— Полная чушь! — Габриель повысил голос. — Все знания мира в голове уместить невозможно, какая бы прекрасная память ни была.

Столлуорди пожал плечами.

— Удалось ли кому-то постичь глобальное знание, вопрос, конечно, спорный, однако путь к цели привлекал этих людей не меньше, чем сама цель. Уже одно возведение дворцов в собственной памяти было великим искусством. Столь трудное путешествие требовало громадных усилий и, само собой, вело к очищению духа. Продвигаясь по избранному пути, архитекторы дворцов памяти действительно уподоблялись богам. Не забывайте, дворцы создавались для того, чтобы отражать безмерность космоса. Стремясь объять разумом одну из подобных информационных систем, маг расширял границы своего сознания, что способствовало его духовному обновлению.

— Вы имеете в виду трансформацию?

— Да. Это мечта любого алхимика.

Габриель выглянул в окно. За поблескивающим освинцованным переплетом темнело хмурое небо.

— Необходимо упомянуть еще одну вещь. — Столлуорди заколебался. — В отличие от классических дворцов памяти дворцы, возводимые алхимиками, как бы это сказать, оживлялись с помощью магии. Объекты в комнатах служили не простыми, а магическими символами.

— В каком смысле магическими?

— Они играли роль талисманов. Любой образ, будь то потрошеная свиная туша, бабочка, безглазый монах и т. д. и т. п., создавался в соответствии с определенной магической формулой. Каждый объект, не важно — красивый или отталкивающий, задумывался с единственной целью: наделить чародея сверхъестественной силой.

— Всего-то… Так просто?

— Истинная магия — не простая штука, — покачал головой профессор. — Магия, о которой мы говорим, тщательно систематизирована. Читая трактаты мастеров «Искусства памяти», понимаешь, что это совершенно особый тип людей. «Тени идей» Джордано Бруно — великолепная, блестящая работа. Театр памяти Раймонда Луллия — сложнейшая комбинация механизмов. Он использовал символическую логику, что впоследствии вдохновило Лейбница на разработку принципов дифференциального исчисления. «Арс Магна», логический метод Луллия, переработанный немецким философом, позднее стал основой языка программирования Cobol. Некоторые считают, что оккультные корни современных компьютерных технологий следует искать именно в системе памяти Раймонда Луллия.

Габриель вновь посмотрел на обшарпанный профессорский стол, где лежал компакт-диск, такой безобидный на вид.

— Значит… — Он кивнул в сторону диска. — Значит…

Его голос дрогнул.

— Вы правы, — тихо произнес Столлуорди. — «Ключ Прометея» — это магический дворец памяти, причем самый сложный из всех, которые мне довелось изучать.