Так я и буду сидеть?! Четыре часа, народ с курганов пойдет в шесть… Нет, надо прорываться самому. Стиснув зубы от желания кричать, я опять побежал изо всех сил. ОНО двигалось параллельно и все время чуть-чуть приближалось. Так мы и бежали с километр, до перелома местности. Тут кончалась моя долинка с курганами. Земля уходила вниз круче, сопки отодвинулись назад, и вокруг стало еще просторнее: больше неба, больше озера, больше синего безбрежного пространства.

И тут я ощутил сильное тепло сзади и сбоку. Меня ничуть не обожгло, нет, нисколько. Просто спине и правому боку стало очень тепло, как будто совсем близко стояла печка и испускала сильный жар. Это продолжалось какое-то мгновение. Вроде бы жар нарастал… Или это только показалось? Стиснув зубы, я обернулся. Сзади не было ничего. Сбоку – тоже. Совсем ничего. ОНО исчезло. Не ушло, не повернуло назад… Исчезло, растворилось… Как хотите.

А я побежал дальше, и теперь степь обернулась уже хорошей стороной – все было хорошо видно издалека. И стоящий на отшибе мехдвор, и домики деревни возле озера. Ясно слышался звонкий, замирающий на концах звук железа, которое кует Эмиль: мерное «блям-блям-блям-блям-м-блям-м-ммм». Кое-где в огородах мерно взлетала земля, мелькали наклонявшиеся с чем-то в руках силуэты людей: русско-немецко-хакасский интернационал жителей деревни вовсю окучивал картошку.

Постепенно пространство сворачивалось, уменьшалось – я спускался. Наплывали постройки мехдвора, полуразрушенные кошары на задворках деревни, столбы-коновязи. И вот к такому-то столбу я привалился уже в нескольких метрах от кузницы. Помню, надо было закурить, и в тоже время курить было невозможно – и так совсем нечем дышать.

Эмиль, разумеется, прекрасно видел, откуда я прибежал и в каком состоянии. Он закурил, положив молот на огромную чугунную наковальню. И стоял, молча глядя на меня, внимательно обшаривая глазами.

Позже мне было и смешно, и все-таки немного стыдно, потому что я вел себя… Ну, примерно как мальчик лет двенадцати, который тайком курил, а тут домой внезапно пришла мама. И растерявшийся мальчик открыл дверь маме и сказал:

– А мы не курили…

Потому что, отлипнув от столба, я вполне серьезно произнес:

– Это такой ветерок…

– Ну вот ты все и объяснил, – широко улыбнулся Эмиль. И, почти ухмыльнувшись, добавил:

– А где планшетка? Тетрадка?

Конечно же, он все заметил: и как я примчался, и что оставил все свое в долинке. А я упорно повторил, уже играя для Эмиля:

– Это ветер…

Что добавить? Мы съездили на курганную группу втроем, на машине и утром. Рулетку, планшет и тетрадь нашли, где я их бросил; никто их даже не подумал взять, только тетрадка намокла.