Но как раз страх меньше всего беспокоил д’Агосту. Ему предстояли слушания, от результатов которых зависело, сможет ли он когда-нибудь в будущем служить в правоохранительных органах, и единственное, что он сейчас испытывал, – это ощущение изнуряющей пустоты. Ожидание процедуры несколько месяцев висело над ним дамокловым мечом, но скоро все будет позади – хоть он и не знал, с каким результатом.

Сидевший рядом Томас Шоулдерс, назначенный профсоюзом адвокат, спросил тонким голосом:

– Вы ничего не хотите посмотреть еще раз? Может быть, ваши показания или вопросы обвинения?

Д’Агоста покачал головой:

– Нет, спасибо.

– Сейчас будет выступать адвокат полицейского управления Нью-Йорка – от него не стоит ждать неприятностей: Кейджелмен человек жесткий, но справедливый, представитель старой школы. Самая лучшая тактика – прямота и искренность. Никаких уверток и нападок. Отвечайте на вопросы односложно: «да» или «нет». Не вдавайтесь в подробности, пока вас об этом не попросят. Старайтесь вести себя так, как мы договорились: вы честный коп, попавший в сложную ситуацию, и делали все от вас зависящее, чтобы обеспечить торжество справедливости. При условии, что нам удастся выдержать эту линию, наши перспективы внушают мне определенный оптимизм.

«Определенный оптимизм». Эти слова, произнесенные пилотом, хирургом или собственным адвокатом, не очень-то воодушевляют. Д’Агоста вспомнил день, когда он встретил Пендергаста в поместье Гроув, где тот бросал хлеб плававшим в пруду уткам. С тех пор прошло всего шесть месяцев, но сколько случилось за это время…

– Готовы? – спросил Шоулдерс.

Д’Агоста посмотрел на часы.

– Скорее бы уж покончить со всем этим. Как мне надоело сидеть здесь, дожидаясь, пока топор наконец упадет.

– Не следует так к этому относиться, лейтенант. Дисциплинарные слушания ничем не отличаются от любого другого судебного заседания в Америке: вы считаетесь невиновным, пока не доказано обратное.

Д’Агоста, вздохнув, устроился поудобнее и в этот момент заметил Лауру Хейворд. Она шла к ним своей обычной деловой, собранной походкой, одетая в серый кашемировый свитер и шерстяную синюю юбку в складку. Ее появление волшебным образом оживило мрачный коридор. И все же он меньше всего хотел, чтобы она видела его таким – сидящим на скамье, словно школьник, ожидающий наказания. А вдруг она пройдет мимо, как в тот день в полицейском участке возле Медисон-сквер-гардена?

Но Лаура не прошла мимо. Она остановилась у скамьи и небрежно кивнула ему и Шоулдерсу.

– Привет, – с трудом выдавил д’Агоста, покраснев от смущения и тут же разозлившись на себя за это.