— Все, что захотите, Рэйчел. Любые гарантии вашей безопасности. Вашей, вашей матери, Дженкса, даже Айви. Столько, что сможете купить все, что захотите.

Как у него это все легко получается. Но я уже не хочу с ним иметь дело. Пискари убивает, но у него нет понятия жалости или угрызений совести. Корить его — как говорить акуле, что она плохая рыба и что нехорошо есть других. Но Трент? Этот знает, что поступает дурно, и продолжает поступать так же.

Но Трент ждал, не опуская глаз. А я его ненавидела, ненавидела до глубины души. Он привлекателен и могуч, и я поддалась на это настолько, что у меня ощущение добра и зла затуманилось. Да, он может меня убить. И что? Разве правильно будет с ним идти на сделки, Чтобы спасти себе жизнь? Какого черта вообще ему верить, что он сдержит свое слово? То же самое, что заключать договор с демоном или использовать демонское проклятие. И то и другое — легкий выход, ленивый выход.

Я не буду использовать демонские проклятия. Я не буду заключать сделки с демонами. Я не буду верить, что Трент сдержит слово. Он хладнокровный убийца, ставящий свой вид выше всех других. Ну и пошел он к черту.

Квен понимал, что я думаю, и я видела, что он подобрался. Но Трент — нет, он не настолько чуток. Бизнесмен он, а не воин. Симпатичный такой бизнесменчик.

— Я вам дам за него четверть миллиона, — сказал Трент, и

мне стало противно.

Я передернулась:

— Не получишь ты его, ты, пыль от пикси. Если он объявится, начнется война. Я его отдам Пискари, чтобы тот спрятал его снова.

— Он вас убьет, как только получит фокус, — тут же ответил Трент, искренне и правдиво. — Не будьте дурой на этот раз. Отдайте его мне. Я смогу защитить вашу безопасность. Я не буду начинать войну, просто установлю равновесие.

— Равновесие? — Я шагнула вперед и остановилась, когда Квен зеркально повторил мое движение. — А может быть, прочих внутриземельцев устраивает то равновесие, что есть сейчас? Может, время эльфам вымереть? Если все они такие, как вы с Элласбет, жадные до денег и власти, то, быть может, вы настолько оторвались от корней, от благодати и морали, что уже мертвы как вид? Мертвы, похоронены и земля пухом, — сказала я насмешливо, глядя, как наливается кровью Трент. — Если вы с ней — образец, по которому ты будешь восстанавливать вид, то спасибо, не надо.

— Это не мы оставили безвременье демонам! — крикнул он, изливая честную и неприкрытую злость, свою движущую силу в приступе раздражения и досады. — Вы нас бросили! Вы нас бросили биться одних! Мы жертвовали собой, а вы пятки смазали салом! И если я теперь безжалостен, это вы меня таким сделали!