Обозленный вампир стер кровь с носа, оставив следы на волосах Кистена, когда схватился за них опять. У Кистена закрылись глаза. Видно было, как поднимается у него грудь, как проходит вдох в окровавленные губы.

— Ты ноль, и помни это, Фелпс, когда будешь умирать. Живым ты был нулем, а мертвым будешь еще меньше.

— Хватит! — крикнула я. Вдали выли сирены.

Сэм глянул на меня и оскалил зубы в улыбке.

— Приходи, когда кое-чего захочешь, ведьмочка. Сделаем с нашим удовольствием.

Я набрала было воздуху послать его подальше, но вампиры отпустили Кистена, и он сполз по борту моей машины. Стараясь не наступать на больную ногу, Сэм наклонился к нему, и меня пронзило ужасом, когда он выпрямился, держа в руках бриллиантовую серьгу из Кистенова уха.

— Пискари сказал, что к рассвету ты будешь мертв дважды. —

Сэм наклонил голову, вдевая серьгу себе в ухо. — Он думает, что у тебя духу не хватит пройти все до конца и восстать нежитью. Говорит, что ты слабаком стал. А я всегда думал, что нет в тебе того, что надо для нежити.

Два других вампира заковыляли прочь, и Сэм, глянув последний раз на Кистена, пошел за ними. Последний из вампиров остался лежать, глядя на солнце.

Кистен почти не шевелился, скорчившись в позе зародыша. С участившимся пульсом я подошла к нему. Очень это было глупо… о господи, до чего же может доходить мужская глупость? Отлупили друг друга — чертова уйма добра от этого им всем.

— Кистен! — позвала я, присев рядом.

Оглянулась на дорогу, подумав, отчего никто не остановился.

Кистен был в ужасном виде — голова болтается, всюду кровоточащие ссадины и синяки. Дорогие брюки измазаны и пожеваны, шелковая рубашка порвана. Дрожащими руками я сняла с шеи амулет против боли и надела на него. Как только я засунула амулет под рубашку и он коснулся кожи, Кистен сделал глубокий нормальный вдох.

— Все будет нормально, — сказала я. Мне хотелось видеть, что делается в ресторане, но моя машина загораживала вид. — Пойдем, Кистей. Помоги мне тебя поднять.

Мне хотя бы не придется волочить его к машине. Он оттолкнул меня, потом отклонился назад и оттолкнулся ногами, опираясь спиной на мою машину.

— Все нормально, — сказал он, щурясь, чтобы видеть мое встревоженное лицо. Потом сплюнул кровь на гравий. — Дай мне… мою счастливую палочку.

Он смотрел на сломанный кий, и я сжала губы в ниточку.

— Да залезай ты в эту чертову машину! — выругалась я. — Надо отсюда убираться. Похоже, ОВ сюда едет.

Я стала дергать дверь, Дженкс мешался на дороге — пытался помочь, посыпая порезы Кистена.

— Мою палочку, — снова сказал Кистен, падая на пассажирское сиденье. Окровавленные волосы вымазали стекло. — Я ее… Пискари в задницу… засуну.