Я вздохнула, мышцы всего тела расслабились, и проглядывающий между наших пальцев амулет стал нейтральносерым.

— Называй меня Рэйчел.

— Хорошо, — улыбнулся он, — Рэйчел.

Он убрал руки, и стало видно, что диск стал серебристо-пурпурным. Не гневно-пурпурным, как когда я вспомнила ОВ, а скорее лиловым. Я нравилась Форду, и когда я улыбнулась, он покраснел смущенно.

Дженкс захихикал, Эдден заворчал:

— Так будем мы работать или нет? — спросил он с некоторым нетерпением.

Отпустив амулет висеть так, чтобы я его не видела, я выпрямилась, вдруг обеспокоившись.

— Ты действительно думаешь, что Кистей жив?

Наморщив лоб, Эдден скрестил руки на груди и выпрямился, откинувшись на спинку стула.

— Не знаю. Но чем быстрее мы его найдем, тем лучше.

Я кивнула, повернулась на стуле и посмотрела на Форда, ожидая указаний. Когда погиб отец, мама водила меня к семенному психологу, но сейчас все было по-другому.

Форд так наклонился вперед вместе со стулом, что колени его смотрели в пол.

— Расскажи, что помнишь, — сказал он по-простому, сложив руки на столе.

Крылья Дженкса загудели тоном выше и затихли. Я сделала глоток, закрыла глаза, наслаждаясь ощущением горячего кофе. Было бы легче, если бы я не смотрела на амулет. Или в глаза Форда. Мне как-то не нравилась мысль, что он видит все мои эмоции.

— Я его оставила в квартире Ника, а сама поехала постирать его одежду, — сказала я, чувствуя легкий приступ головной боли. — До заката оставалось несколько часов, и надо было убрать машину, пока ее не выследили. Я собиралась вернуться. У меня глада открылись. Если Пискари не лгал, то я и правда вернулась.

— И что было потом, ты ничего не помнишь?

Я покачала головой.

— Помню только, как проснулась в кресле Айви. Все себе отлежала, нога болела.

И порез на губе изнутри.

Форд посмотрел на пальцы, которыми я зажала правую руку у плеча, и я заставила себя ее опустить. Даже до меня начинало доходить, что мое подсознание хочет мне что-то сказать.