Некто Джек хмыкнул одновременно раздражённо и самодовольно. Он убрал нож в чехол во внутреннем кармане плаща и вышел на улицу. Светила луна и горели фонари, но всё было укутано густым туманом. От тусклого света и приглушённых звуков ночь казалась ещё темнее и обманчивее. Он окинул взглядом подножие холма, освещённые закрытые магазины, затем посмотрел наверх — туда, где заканчивались высокие дома, а улица уходила в темноту старого кладбища.

Некто Джек втянул ноздрями ночной воздух и начал неспешно подниматься по холму.

Когда мальчик научился ходить, для родителей это стало бесконечным источником одновременно радости и беспокойства. Ни один малыш не сравнился бы с ним в тяге всюду бродить, карабкаться, куда-нибудь залезать, а потом вылезать обратно. Той ночью его разбудил грохот, с которым что-то упало этажом ниже. Проснувшись, он вскоре заскучал и начал искать способ выбраться из кроватки. У неё были высокие бортики, прямо как у его манежа на нижнем этаже, но мальчик был уверен, что может через них перелезть. Если только на что-нибудь встать…

Он подтащил своего большого плюшевого мишку в угол кроватки. Затем, держась крошечными ручонками за перила, он поставил одну ногу на лапы медвежонку, другую — на его голову, подтянулся — и перевалился через перила.

Малыш с глухим звуком приземлился на небольшую кучу из пушистых мягких игрушек. Какие-то ему подарили на первый день рождения, с которого не прошло и шести месяцев, а остальные он унаследовал от старшей сестры. Скатившись на пол, он удивился, но не закричал: ведь если заплакать, кто-нибудь придёт и положит тебя назад в кроватку.

Он выполз из комнаты.

Ступеньки наверх были довольно сложным делом, и он ещё не до конца с ними освоился. Зато ступеньки вниз были проще некуда. Он преодолел их, плюхаясь толстым подгузником с одной на другую.

Во рту у него была пустышка, из которой, как последнее время говорила его мама, он уже вырос.

Подгузник разболтался во время его путешествия вниз по лестнице, и когда мальчик, достигнув нижней ступеньки, оказался в прихожей, подгузник сполз. Малыш поднялся и перешагнул через него, оставшись в одной лишь ночной рубашке. Ступеньки, которые вели назад в его комнату и к семье, были слишком крутыми, а дверь на улицу была так заманчиво приоткрыта…

Немного помедлив, он вышел из дома. Туман обнял его, как старый друг. А затем, сперва нерешительно, а потом всё быстрее и увереннее, мальчик стал взбираться на холм.

Ближе к вершине холма туман рассеивался. Свет от половинки луны был, конечно, не сравним с дневным, но его было достаточно, чтобы рассмотреть кладбище.