— Какое уродство! Как будто сделано детьми из кубиков.

— Не переживайте так, — сказал Рауль. — Скоро этого не будет.

— Мы строили город на века, — возразила Мэв.

— Нет ничего вечного, — заметил Д'Амур.

— Неправда Великие города становятся легендами. А легенды не умирают. — Она вгляделась в «Макдоналдс». — Но это… Куча хлама!

— Может, пойдем дальше?

Д'Амур оглянулся на горы. Они блуждали по улицам ми нут двадцать, пока старуха пыталась найти место, где стоял ее дом. Было совершенно ясно, что она заблудилась. Киссун и его хозяева тем временем спускались вниз. Гарри не увидел их на вершине, что означало, что они достигли подножия холма Возможно, сейчас они на улицах города.

— Уже недалеко, — сказала Мэв, выходя на перекресток и оглядываясь. — Вон туда!

— Вы уверены? — спросил Гарри.

— Уверена. Он стоял в самом центре города, мой бордель. Первый дом, который здесь построили.

— Вы сказали «бордель»?

— Они его сожгли. Я ведь вам говорила? Соседние дома тоже сгорели, — сообщила она и повернулась к Гарри: — Да, бордель. А как, по-твоему, я создала этот город? У меня не было реки, не было золота, поэтому я устроила бордель и привезла в него самых красивых женщин, каких могла найти. Потом появились мужчины, и некоторые из них остались здесь. Женились, построили дома и вот, — засмеялась она, раскинув руки, — вот вам Эвервилль!

4

4

Смех? Босли не поверил ушам, когда до него донеслось эхо радости Мэв. Похоже, какой-то бедняга лишился рас судка в этом хаосе.

Он спрятался на крыльце здания масонской ложи от пешеходов и машин, все еще держа на руках ребенка В десятке ярдов от него Ларри Глодоски допрашивал Сета, периодически ударяя парня об стену. Он хотел знать, где скрывается Будденбаум, но Сет молчал. Каждый раз, когда он мотал головой, Ларри наносил ему удар. Уэйтс и Олстед держались поблизости. Уэйтс залез в магазин Дэна на Колмен-стрит и прихватил пару бутылок бурбона, что привело его в блаженное состояние. Олстед сидел на кромке и изучал повреждения, полученные в недавней схватке с Сетом. Он уже сказал Ларри, что возьмется за дело сам, когда тот закончит допрос. Босли не завидовал юному Ланди.

Он тихо молился. Он не просто молился за себя и ребенка, но пытался объяснить Господу, что не хотел, чтобы все так обернулось. Совсем не хотел.

— Я хотел лишь исполнять. Твою волю, — шептал он, стараясь не обращать внимания на стоны Сета, когда очередной удар достигал цели. — Но все так перепуталось. Я больше не знаю, где правда, Господи.

Откуда-то донеслись новые крики, заглушая его слова. Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но ощущения мешали ему. В воздухе пахло так же, как в жаркий день несло от отбросов за его закусочной. К этой гнили примешивался сладковатый дух, еще более отвратительный. Вместе с запахом пришел и звук, пронзительный и противный, будто кто-то ковырял вилкой в его мозгу.