— Что он сказал?

— Он велел мне привести вас к нему. Она оглянулась на Рауля:

— Мой Кокер здесь? Рауль кивнул.

— Он знает? Рауль снова кивнул.

— И что он думает? Рауль прислушался.

— Он просит вас быть осторожной. Говорит, что он опасен. Что он всегда был злым.

— Не всегда. У меня в утробе он не был злым. Мы его таким сделали, Кокер. Не знаю, как это получилось, но мы виноваты.

Она вошла в дом и, отказавшись от помощи Гарри, прошла через кухню и гостиную к выходу.

Дверь по-прежнему была открыта. Киссун стоял там, и по выражению его лица было ясно, что он заметил мать через полупрозрачные стены борделя. Он уже не казался таким уверенным, как раньше.

— Посмотри на меня, — обратился он к Мэв.

— Клейтон?

— Какая ты старая! — воскликнул он и поднялся на крыльцо. — Но ты не могла выжить, мама.

— Ты тоже.

— Я-то умер, мама. Меня здесь держит только ненависть, — произнес он и поднял левую руку, в которой держал жезл. Жезл Смерти.

Гарри крикнул, но Киссун действовал быстро. Он ударил мать по голове, и та упала, заливая кровью призрачный ковер.

Тесла в своей сияющей могиле почувствовала этот удар и словно умерла во второй раз. Дух ее содрогнулся, она по смотрела вверх, увидела над собой расплывшееся кровавое пятно, и женский голос заплакал от боли.

Гарри схватил Киссуна за руку, пытаясь оттащить от Мэв, но тот был слишком силен. Одним движением плеча он стряхнул с себя Д'Амура, так что Гарри пролетел сквозь прозрачную стену и приземлился на кухонный стол. Поднявшись на ноги, он увидел, что Рауль тоже бросился на Киссуна. На не го Киссун вообще не обратил внимания, даже не потрудился стряхнуть с себя. Он опустился на колени рядом с Мэв, занес руку и снова обрушил жезл на ее голову. Раз, другой, третий, четвертый. Четыре раза опустился жезл, и четыре раза содрогнулся дом, созданный ее памятью.

Когда приблизился Гарри, все было кончено. Киссун — забрызганный кровью, со слезами на глазах — поднялся на ноги. Он вытер нос ладонью, как обыкновенный уличный мальчишка, и сказал:

— Спасибо, Д'Амур. Мне понравилось.

Тесла не хотела слушать. Не хотела шевелиться. Не хотела вообще ничего — только плавать здесь до тех пор, пока этот лимб ее держит.