— У меня есть немного, пойдем.

Спустя полчаса они сидели на кухне и пили кофе. Вита трясущимися пальцами переписала в свою записную книжку данные обо всех Наташиных клиентах, туда же занесла оба ее телефона, а также номера, с которых ей звонили Схимник и Николай Сергеевич. К ее удивлению, Наташа вовсе не расстроилась из-за порванной картины.

— Я бы скоро сделала это сама. Скорее всего, они поймут, что случилось с их человеком, и теперь будут искать меня в Киеве, а про Крым забудут, так что мои будут в безопасности.

— Забыть-то может и забудут, только теперь они будут более осторожными, и подобраться к твоим клиентам будет не так-то просто, — хмуро заметила Вита, раскуривая сигарету. Сигарета прыгала в ее руке, словно живая. — Ты говорила про письмо, которое нашла в доме Измайловых. Письмо для местной Светки. Оно у тебя с собой?

— Да. Но… не знаю… я пыталась его прочесть и ничего не поняла. Какой-то бред.

— Бред — понятие абстрактное, — глубокомысленно пробормотала Вита, — а, следовательно, растяжимое, его можно прилепить на что угодно, в основном на то, что непонятно лично тебе. А в нем, возможно, огромный смысл. Давай письмо.

Наташа, пожав плечами, принесла ей письмо. Вита покрутила конверт, внимательно его разглядывая.

— Эм-Эс Василевич, — пробормотала она. — Тверь. Как интересно — пришло письмо, значит, из Твери, а где же штамп?

— Какой штамп?

— Обычный, почтовый. На все конверты, прошедшие через почту, ставят штампы. Посмотри, — Вита покрутила конверт перед лицом Наташи, — ни с одной стороны, ни с другой. А что это значит?

— Что?

— Значит, получили его не по почте, а так привезли. А может, и не собирались отправлять.

— Не понимаю, — сказала Наташа.

— Я сама не понимаю. Это конверт из-под измайловского письма, да? — она подтянула к себе конверт, который Наташа принесла вместе с письмом. — Ну, на нем тоже нет штампа. Ты не заметила?

— Нет. Я только на фамилии смотрела. Видишь, один почерк. А письмо написано совсем другим.

— Фамилии… — Вита провела пальцем по засохшему коричневому пятну на одном из конвертов, потом посмотрела на другой, где было такое же пятно, но со стороны клапана. Поскребла ногтем. Пятна очень походили на засохший шоколад.

Кто-то очень любит шоколад… конфеты… таскает их в кармане и туда же сунул письма… Сидел в тепле, шоколад потек, письма склеились. Может, он их так и доставил, склеенными, не заметил, что там два письма, а не одно? Тогда, наверное, Светка не при чем? А фамилии отправителей… наверное, отправитель-то совсем другой…

Ну и что?

Она вытащила письмо и развернула его. Большой лист хорошей бумаги, исписанный с одной стороны необыкновенно красивым и ровным крупным почерком — Наташа была права, назвав его изысканным. Машинально Вита подумала, что вот, наверное, Эн-Вэ был бы в восторге, если бы она писала свои отчеты таким почерком — ну просто чернильное кружево. Она прочитала письмо, нахмурилась и начала читать заново, но, дойдя до середины, остановилась в недоумении. Письмо протекало через мозг, как мелкий песок через крупноячеистое сито, не оставляя после себя ничего. В нем не просто не было смысла. В нем даже не было бессмысленности — вообще ничего не было, словно Вита смотрела на чистый лист бумаги — странно знакомое ощущение.