— Да он же ему почти пополам руку разрубил! Это же…

— Ну и что?! Пара-тройка шрамов… Людям в кайф, а парни, между прочим, получают за это неплохие деньги — уж поболе, чем на разгрузке вагонов или охране каких-нибудь ларьков. Тебе вообще известно, как сейчас с работой, маленькая? Тебе известно, что такое сейчас человек? Вот, — он выпустил из губ облачко сигаретного дыма и развеял его рукой, — что такое сейчас человек. Леха, дожимай его!!! Давай же!!! Три текилы! — последнее адресовалось подошедшей официантке.

Стася вдруг резко встала и пошла через ряды столиков к «арене». Остановившись возле нее, она оперлась на бортик, возле которого уже стояло несколько человек. Демьян проводил ее внимательным взглядом.

— А в чем смысл боя? — спросила Вита. — Кто выиграет? Они ведь… не до самого конца?

Демьян засмеялся жестким, нехорошим смехом.

— Зачем до конца? Есть отрезок времени, вроде раунда. Вон, видишь, мужик у ограждения, рядом с гонгом? Он контролирует. А побеждает тот, чей меч за этот отрезок времени большее число раз коснется противника.

— А бывает что-нибудь посерьезней пары-тройки шрамов?

— Ну, конечно, иногда ребята увлекаются, — он с удовольствием посмотрел на три рюмки с водкой и блюдечко с нарезанным лимоном, которые официантка поставила на стол. — Но здесь есть врач. Кроме того, они, в любом случае, парни опытные, а не рубщики мяса — соображают, что к чему. Ты ведь, маленькая, в первый раз в «Бриллианте», не записана? Вот кинешь взнос — все узнаешь. Ты только не медли с этим делом, — Демьян перегнулся к ней через стол, внимательно разглядывая Виту поверх спущенных очков. — Так ты вроде девочка перспективная — есть все шансы занять достойное место. Давай-ка, бери рюмочку в лапку, Вита. Стасю пока ждать бесполезно.

Вита улыбнулась так, как должна была улыбнуться эта Вита, чокнулась с ним и быстро выпила свою рюмку, закусив лимоном и невольно поморщившись от боли в горле. Она поправила выпущенный из сложной прически завиток и взглянула на тонкие, подрагивающие пальцы Демьяна. Лысый ей не нравился. Он не понравился ей сразу, а теперь не нравился еще больше. Она взглянула на «арену», потом отвернулась, снова оглядывая зал и пытаясь найти Элину. Люди вокруг продолжали азартно вопить и свистеть, и Вита внезапно почувствовала легкую тошноту. На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что зал вытягивается и углубляется, принимая форму чаши, ряды столиков превращаются в длинные каменные скамьи, и меняются одежды зрителей, и брюки, рубашки и причудливые платья заменяют тоги, туники, столы и паллии; на арене появляется слой блестящего толченого мрамора, который сминают ноги дерущихся рабов… скоро схватке придет конец, большинство зрителей повернут большой палец к земле, а после служащие цирка крюками поволокут с арены очередное изуродованное и окровавленное тело… а еще позже высокий лысый римлянин, владелец победителя, сдвинув на благородный римский нос солнечные очки, хлопнет своего раба по могутному плечу и скажет: «Молоток, Леха! Пошли, амфору ставлю!»