* * *

Евгений-таки исполнил свою угрозу, и с утра каждый, кто заходил в маленький магазинчик «Пандора», мог видеть необычайно хмурую девушку в ярко-синей водолазке и черных брюках. Девушка сердито шелестела бумагами, презрительно кривила губы и качала головой, отчего ее волосы, заплетенные в две школьные косички, прыгали на плечах. Косички вообще-то шли девушке, но не сегодня — косички были веселыми задорными. Настроение же у девушки было отвратительным, и когда с ней здоровались, она, не поднимая глаз, бурчала в ответ:

— Здрассьте.

И сидевший рядом с ней небритый веселый молодой человек, что-то ищущий в компьютере, то и дело толкал девушку локтем и говорил вполголоса:

— Витка! На сердитых водку возят!

— А на надоедливых — тех, кто эту водку пьет! — огрызалась Вита, глядя в документ и не видя ни единого слова. — Макс, занимайся своими делами!

— А я чего делаю?! Женька нам сказал подготовить плодородную почву для вашей поездки. Я и готовлю. И ты подключайся. А то сидишь и бумаги дербанишь, а выражением лица только от икотки лечить! Еще пять минут такой работы, и будет у нас не плодородная почва, а бетон!

— Максим, лечите перхоть!

— Витка, — не унимался Пашков, — на сердитых водку возят!

— В-бога-душу-хэд-энд-шолдерс! Что ты прицепился?!

— Улибнитэсь. Ви такая карошая девушка. Обратите внимание на четвертую страницу.

Все, кто находился в «Пандоре», были при деле. Сама-ты-Барбара, закусив губу, занималась какими-то устрашающими бухгалтерскими таблицами. Султан с головой ушел в Интернет, хотя ему следовало бы находится не в Интернете, а дома в постели — он чихал, сморкался, вытирал слезящиеся глаза и то и дело заходился в лающем кашле или стучал зубами в ознобе. Сердобольная Аня в конце концов набросила на Ивана свою огромную песцовую шубу, и теперь за компьютером кашляла, содрогалась и издавала трубные звуки гора серебристого меха. «Пандорийцы» не могли на это смотреть спокойно и уговаривали:

— Ванечка, шел бы ты домой! Шел бы лечиться. Ты же так совсем разболеешься.

— Еще минуточку, — повторял Султан каждый раз. Он сидел уже третий час.

— Ваня, себя не жалеешь — нас пожалей. Ты же всех перезаразишь!

— Нет, это индивидуальное.

— Так хоть выпей что-нибудь от простуды! — и со всех сторон ему протягивали таблетки и пакетики, но Султан качал головой — лекарства он не пил принципиально, считая, что организм должен сам справиться с болезнью.

Артефакт и Николай Иванович разложили на одном из столов какие-то журналы и загадочные схемы и неторопливо обсуждали технические вопросы. Артефакт задумчиво тер пальцем свой большой нос и тот, постепенно краснея, становился окончательно похожим на клюв тупика. Аня сидела в кресле возле аквариума, поправляла пилочкой ногти и поглядывала на дискусов, а дискусы, неторопливо покачиваясь в прозрачной воде, поглядывали на нее. И те, и другая казались вполне довольными жизнью. Недоволен жизнью был только Черный Санитар и он же единственный был не при деле. Санитар удрученно бродил по магазину и пытался втянуть кого-нибудь из пандорийцев в разговор, но никто не втягивался, и Вова тосковал. Ему было скучно, он жаждал общения и нетерпеливо ждал, чтобы в магазин кто-нибудь зашел. Бродя, он вполголоса напевал себе под нос. Вначале он исполнял репертуар Михаила Круга, потом почему-то переключился на частушки, которые, в соответствие с настроением, выпевал на минорный лад довольно неприятным нудноватым голосом, тянущимся и прилипающим, как расплавленная пластмасса: