— Мы не апостолы, — повторил я. — Мы самые обыкновенные люди. Если ты многое можешь — почему бы тебе не воззвать ко всему человечеству? Если каждый услышит тебя — результат будет совсем другой.

— Законы мироздания невозможно нарушить, — отозвался Голос. — Прозрение не может идти извне или свыше — прозрение приходит изнутри. Вы прозреваете только перед лицом беды, но не ранее, вы начинаете хоть что-то понимать, только оказавшись в беде. Я уже говорил тебе, Леонардо-Валентин Грег: все вы из книги. Книгу можно не только закрыть, не дочитав до конца. Можно перелистать ее назад и вырвать несколько страниц. И на их место вставить другие, новые. И читать уже эти, новые, страницы…

— Кто же читатель? — с вызовом спросил я. — Уж не ты ли, Голос?

— Прозрейте. Я желаю, чтобы все вы прозрели — и изменились.

Померкло золотистое сияние, вокруг сгущалась темнота, и со всех сторон, нарастая, покатился непрерывный гул.

— Что это? — сдавленно спросил Стан, озираясь. — Что это, Лео?

Славия вновь прижалась ко мне, моя крылатая Славия, и я подумал, что у меня тоже есть крылья.

— Возможно, это переписывается книга, — сказал я и позвал: — Голос! Голос!..

Сгущалась, сгущалась темнота, и гудело, гудело, гудело вокруг, и я чувствовал, как тает, растворяется, истончается мое тело…

17 СОКОЛИНАЯ. ТАК НАЧИНАЛОСЬ…

17

СОКОЛИНАЯ. ТАК НАЧИНАЛОСЬ…

Звучала негромкая медленная музыка, бархатистый баритон Джулио Понти струился среди зеленых растений, извивающихся по стенам и бахромой свисающих с потолка. Джулио Понти пел мою любимую песню, и в памяти вставал Альбатрос, родительский дом в предгорьях Альп и негромко шумящие альпийские сосны. Я полулежал на удобном диване, потягивал в меру крепкий и в меру сладкий кофе и чувствовал, что постепенно прихожу в норму. Кафе «Якорь на дне», расположенное в парке за синтезтеатром, неподалеку от спуска к нижней набережной Дуная, было моим любимых местом отдыха здесь, в Кремсе. Вернее, не отдыха, а передышки.

А передышка была мне просто необходима — я уже умаялся, анализируя данные по группе Махача-Блендари, по всей этой уголовной подпольщине, что пыталась выползти с Соловьиной Трели. Да, дел у нас в Униполе всегда хватало — к сожалению, человечеству было еще ох как далеко до ангельского состояния, и много еще преступных действий творилось на всех планетах Ассоциации Миров. Я согласился бы, наверное, пойти продавцом цветов, лишь бы наша работа в одно действительно уж прекрасное утро оказалась ненужной. Но об этом можно было пока только мечтать. Мечтать, расслабившись за чашкой кофе, в такие вот краткие минуты передышки.