— Проклятье! — заорал он. — Никаких спичек не хватает!

Из лабиринта донесся леденящий душу крик, громыхнули два выстрела. Преподобный склонил голову набок, прислушался, отбросил спички, прихрамывая, подошел к стене, снял с нее фонарь и направился к жаровне.

Лайонел отчаянно старался развязать руки своему отцу. Массированный огонь наверху стих; теперь они слышали лишь одиночные ружейные выстрелы, но зато громко звучали крики и стоны раненых.

По мере того как кровь изливалась сквозь решетки вниз, в яму, доносившийся из глубин рокот становился все громче и отчетливее.

Перед церковью последние из оставшихся в живых чернорубашечников побросали винтовки и пустились бежать вскоре после того, как перестал строчить пулемет. В подзорную трубу Дойл увидел, как в распахнутых дверях собора показались первые фигуры в белых, заляпанных кровью одеяниях.

— Пойдем, — сказал он.

Они помогли Иннесу подняться и поспешили к церкви. Дойл, перейдя на бег, опередил брата и Эйлин, промчался мимо разбросанных по периметру облаченных в черное тел и замер в дверях.

Внутри произошла настоящая бойня, трупы громоздились один на другой. Красный от крови пол собора был усыпан битым стеклом. Уцелевшие, пребывая в ошеломлении, пытались подняться на ноги.

Эйлин и Иннес присоединились к нему; у Эйлин от ужаса перехватило дыхание, и она беспомощно ловила ртом воздух.

— Боже мой, Артур! — бормотал Иннес, недоверчиво качая головой. — Боже мой! Боже мой!

Раненых было множество, и сотни из них нуждались в безотлагательной помощи. Дойл взял Эйлин за руки, заглянул ей в глаза и твердо произнес:

— Мне нужна помощь. Сейчас не время для слез.

Женщина молча кивнула. Они спустились по окровавленным ступеням, разговаривая с теми, кто еще мог ходить, и направляя их к выходу. Многие оставались безучастными, некоторым приходилось повторять указания дважды, потому что оглушительная стрельба почти лишила их слуха. На взгляд Дойла, самые страшные жертвы пришлись на середину помещения, где кровь стекала в круг дренажных отверстий.

Звук детских голосов привлек внимание Иннеса к левым боковым дверям.

— Артур, туда!

Дойл присоединился к нему, и они увидели в пятидесяти шагах от входа детей, сидевших вокруг стоявшего перед ними на коленях человека в черном. Пройдя мимо мертвецов и пулемета, Дойл с Иннесом приблизились к мужчине, и, когда они остановились, он поднял на них глаза.

— Канацзучи? — спросил Дойл.

Мужчина, чье мертвенно-бледное лицо свидетельствовало о тяжелом, болезненном ранении, кивнул.

— Позаботьтесь о них, пожалуйста.