Он не договорил, положил Лене руки на плечи и привлек к себе. Девушка покорно прильнула к его груди, но потом, видимо, что-то вспомнила, потому что попыталась вырваться, однако Скок не отпускал. Он бросил ее на кровать, задрал подол сарафана, стянул, вернее, сорвал беленькие трусики…

После того, как все кончилось, он поднялся с кровати, уселся за стол и закурил. Лена, закрыв глаза, лежала без движения. Скок отстраненно смотрел на нее, и вдруг странное ощущение пронзило его сознание. Перед ним вовсе не Лена, а мертвая мамаша! Именно мамаша, только внезапно помолодевшая лет на тридцать. В детстве Скок много раз видел мамашу голой, поскольку та вовсе не стеснялась сына. Точно, она! Те же крупные бедра, стройные ноги, маленькие, еще не разбитые работой руки. И лицо, точь-в-точь мамашино. Полные губы, высокие скулы, красиво очерченный подбородок…

Скок тряхнул головой, отгоняя видение.

Лена открыла глаза, медленно поднялась и села на кровати, свесив ноги на затоптанный пол.

– Денег надо? – внезапно спросил Скок.

Она недоуменно посмотрела на него.

– Бери, сколько нужно.

– До конца унизить хочешь? Я что, проститутка?

– Я вовсе не это имел в виду.

– Нет, Юра, денег мне от тебя не нужно. Тем более таких.

– Ну хорошо. Тогда возьми мою любимую монетку. На память! Ты ведь ею интересовалась. Вот и получи. Она твоя.

Скок отцепил монету со звездой от ключей и протянул девушке. Та машинально сунула ее в кармашек сарафана, потом вскинула глаза на Скока.

– И тут ты меня обманул.

– Почему?

– Сделал вид, что забросил ее в Урал. Ну и ладно. Я теперь тебе цену знаю. Прощай.

– Значит, все? – спросил Скок.

Она молча встала и принялась приводить себя в порядок.

– Я спрашиваю: все?!

– Зеркала у тебя не найдется?

Скок поднялся из-за стола, снял с полочки мутный осколок и протянул его Лене. Потом он наблюдал, как девушка поправляет прическу и, достав из сумочки косметику, подкрашивает глаза и губы.