Из кучи инструментов Вассаго взял молоток. Установил гвоздь. Первый удар вогнал гвоздь на четверть, второй – на половину длины в живот Люцифера.

С гвоздями все обстояло благополучно.

Он сверху вниз посмотрел на девочку, остававшуюся в том же положении, спиной к цоколю статуи, в каком он ее усадил. Ни на один из его ударов она не отреагировала.

Это его несколько разочаровало, однако не все еще было потеряно.

Перед тем как установить ее на место, он быстро собрал все, что ему может понадобиться. Пару скреп размером четыре на два, чтобы временно поддерживать экспонат, пока не удастся наглухо его закрепить. Два гвоздя. Плюс еще один, длинный, с более хищным острием, который с успехом заменит костыльный гвоздь. Молоток обязательно. Быстрее! Маленькие гвоздики чуть побольше кнопок; вбив с дюжину их рядком в лоб, можно пунктирно обозначить кромку тернового венца. Нож, с помощью которого можно будет имитировать рану, нанесенную копьем насмешника-центуриона. Что еще?

Думай! Быстрее! Уксуса нет, и губки, которую надо в нем смочить, чтобы поднести к губам умирающего, тоже нет, но, как говорится, на нет и суда нет, придется обойтись без этого традиционного напитка, к тому же отсутствие столь малозначительной детали никак не способно нарушить общую цельность композиции. Итак, теперь как будто бы все готово.

Хатч и Линдзи, углубившись в тоннель, по которому когда-то "плыли" гондолы, старались идти как можно быстрее, но необходимость обшаривать лучами фонариков каждую нишу и каждый укромный закуток, возникавшие то слева, то справа от них в стенах тоннеля, значительно тормозили их продвижение вперед. Снующие из стороны в сторону лучи заставляли двигаться и плясать тени от бетонных сталактитов, сталагмитов и других сделанных рукой человека горных образований, но того, кто мог бы прятаться за ними, не обнаруживали.

Спереди, из глубин "Дома ужасов", до них донеслись два сильных гулких удара, один за другим, похожие на удары молотка. И снова наступила тишина.

– Он где-то там, – прошептала Линдзи, – но не очень близко. Можно идти быстрее.

Хатч согласился.

Теперь, когда не надо было больше осматривать все встречавшиеся им на пути углубления и ниши для механических чудовищ, они продвигались почти бегом. Вскоре между Хатчем и Джереми Нейберном вновь установилась телепатическая связь. Ему передалось возбужденное состояние сумасшедшего, его отвратительное кровожадное нетерпение. И вместе с ним целый рой бессвязных образов: гвозди, костыльный гвоздь, молоток, две скрепы размером два на четыре, горстка мелких гвоздей, тонкое жало лезвия, выбрасываемого из рукоятки ножа под воздействием пружины…