Он нехотя поднялся – так отстраняется от своей жертвы змея, раздумавшая ее жалить. Стащив Джулию со стола, он снова усадил ее на стул. Джулия была ни жива ни мертва. Такого страха она никогда еще не испытывала. Какое уж тут сопротивление: стоит ей хоть пальцем пошевелить – и он прикончит ее на месте и выпьет всю кровь.

Тут Золт произнес фразу, которая ее озадачила:

– Сначала разберусь с Фрэнком, а потом ты расскажешь, откуда у Томаса его дар.

– Дар? Какой дар? – пробормотала Джулия заплетающимся языком.

– Кроме Поллардов, такое никому не под силу. Он с помощью телепатии так за мной и шнырял – знал, что рано или поздно наши пути пересекутся. Он меня называл “Беда”. Будь он сыном нашей матери-девственницы – тогда понятно, а то у чужака – и вдруг такие способности. Ладно, ты мне потом все объяснишь.

Ужас заполнил все существо Джулии, она оцепенела, прижав к себе больную руку, и не решалась даже заплакать. Но оказалось, что даже в таком состоянии она еще может удивляться. Томас? Телепатия? Выходит, не только она опекала Томаса, но и Томас на свой лад опекал ее?

За дверью раздался непонятный шорох. В кухню, размахивая хвостами, хлынули кошки – штук двадцать, не меньше.

Посреди стаи шествовали близнецы. Длинноногие, босые, на обеих – трусики и майки, на одной красная, на другой белая. Они были бледные, как призраки, но в отличие от призраков далеко не бесплотные. Чувствовалось, что в этих упругих гибких телах скрыта тугая сила, какая угадывается в теле кошки, даже когда ее разморит на солнышке. Воздушные, легкие – и в то же время такие земные, ладные, удивительно чувственные. Можно себе представить, какое дикое напряжение испытывает живущий под одной с ними крышей Золт – человек, у которого мужского естества хватит на двоих, а дать ему выход нет никакой возможности.

Сестры подошли к столу. Та, что побойчее, уставилась на Джулию, а вторая обвила руками сестру и потупилась.

– Ты подружка Золта? – поинтересовалась первая. Своим вопросом она явно хотела задеть брата за живое.

– Закрой рот, – скомандовал Золт.

– Если нет, поднимайся к нам, – предложила девица мягким, словно шорох шелка, голосом. – У нас там кровать. Кошки не обидятся. Ты мне понравилась.

– Чтобы я в доме матери таких разговорчиков не слышал! – вскинулся Золт.

Несмотря на его грозный тон. Джулии показалось, что на самом деле Золт сердится на сестру разве что чуть-чуть сильнее обычного.

От обеих Сестер – даже от молчаливой смиренницы – веяло поистине животной непосредственностью. Таким любое бесчинство нипочем – ни стыда, ни угрызений совести они не почувствуют.