— Я люблю тебя! — прошептала девушка. У нее все плыло перед глазами. — Никого, кроме тебя! Только тебя!

С миг держал он Бернис в своих объятиях, в то время как весь внешний мир для нее исчез. Потом он выпустил ее, поддерживая одной рукой, так что она покачнулась, а после отступила на шаг.

— Ты говорила об этом сэру Хью?

Девушка покачала головой, так как не могла говорить.

— Мы должны сообщить ему об этом немедленно. Фундаментом наших отношений должна стать абсолютная честность. Моя голова во прахе от вины и позора. Я не придерживался абсолютной правдивости в общении с вами — и с тобой, и с твоими спутниками. Мне следовало бы предупредить обо всем сэра Хью и с самого начала сказать тебе о своем желании, вместо того чтобы пытаться поднять тебя до уровня, на котором, по моему мнению, находился я… Каким же самонадеянным дураком я был! С моей стороны все получилось глупо, высокомерно и жестоко. Столь немногому научился я за эти долгие, горькие годы…

Бернис задрожала, не понимая, почему она чувствует себя так, словно на нее из глубин космического пространства подул холодный ветер. Она по-детски на ощупь нашла его руку. Ранджит нежно взял ее за руку, посмотрел на нее со странным сочувствием. Бернис опустила голову, чувствуя себя слабой, никчемной и готовой расплакаться, несмотря на утешающие пожатия его сильных пальцев.

— Идем, — мягко предложил он, поворачиваясь к маленьким воротам.

Они молча вошли в сад и не прошли и дюжины шагов, когда увидели быстро идущего к ним сэра Хью. Он закричал:

— Бернис!

В следующий миг он был рядом. Его лицо сияло.

— Джундра Сингх только что подписал концессию! Успех! Я добился его в первом же своем большом деле!.. Эй, Бернис, что случилось?

При всей его несклонности к анализу, выражение ее лица заставило его заволноваться. Он удивленно уставился на свою невесту.

— Хью, я должна с тобой поговорить, — обратилась к нему Бернис и, поддавшись какому-то импульсу, добавила: — Ранджит, не будешь ли ты так любезен ненадолго оставить нас наедине?

Индус поклонился и отошел, исчез за скопищем кустов. Бернис повернулась к англичанину и глубоко вдохнула, обнаружив, что стоящая перед ней задача в тысячу раз неприятней, чем ей представлялось.

— Хью, я…

— Прислушайся!

Оба повернулись, когда раздались неистовые крики множества обезумевших людей. И крики эти приближались.

Они так и не узнали, кто именно затеял беспорядки — раздосадованные конкуренты, рассерженные браминами, или озлобленные мусульмане. Но в любом случае недовольные пришли из деревни во дворец по пыльной улице. Их было три-четыре сотни — воющая толпа, размахивающая ножами и дубинами, вопящая: