Она распахнула дверь в ванную, нащупала выключатель, вспыхнул свет.

На полу сидел мужчина, прижав колени к груди, обхватив их руками, словно пытался свернуться в шар, как ежик. На его лице читалось отчаяние, в широко раскрытых, выпученных глазах — казалось, что они сейчас выкатятся из орбит — стоял ужас. Его голова поднималась и опускалась. Поднималась и опускалась. Словно стараясь убедить себя в этом, мужчина бормотал: «Я Роджер Ходд из „Дейли пост“, я Роджер Ходд из „Дейли пост“, я Роджер Ходд из „Дейли пост“»…

* * *

Джон с помповиком, Никки с пистолетом торопливо шли по коридору первого этажа к парадной лестнице, чтобы подняться к детям, которых оставили на втором этаже.

Зазвенел дверной звонок.

— Не отвечай! — вырвалось у Никки.

Они находились у самой лестницы, от входной двери их отделяла только прихожая, и Джон ясно услышал щелчок: засов врезного замка вышел из гнезда в дверной коробке.

— Нет, — Никки подняла пистолет.

Джон выставил перед собой помповик. Когда распахнулась входная дверь, она включила охранную сигнализацию. То есть должна была взвыть сирена. Не взвыла. Призрак каким-то образом вывел систему из строя.

Дверь распахнулась, но на пороге никто не появился. Насмешка. Приманка. Кто-то мог там стоять, справа или слева от двери, прижимаясь к стене дома, дожидаясь, чтобы Джон переступил порог и попал под удар.

Они более не слышали никакой музыки, не играла ни флейта, ни другой инструмент, ветерок чуть шептал, снег падал на крыльцо, отдельные снежинки планировали в прихожую, поблескивая в свете люстры.

Восемнадцать лет Джон страшился этого момента, полностью не отдавая себе отчета в том, что на подсознательном уровне верил: невозможное свершится, убийца его семьи обязательно вернется из могилы. Двумя годами раньше, когда Минни оказалась на волосок от смерти, потому что диагноз никак не могли поставить, Джон уже сознательно пришел к выводу, что обещание Блэквуда будет исполнено. Когда Минни лежала в забытьи и ей никак не могли сбить высоченную температуру, Блэквуд рыскал по границам воображения Джона, и ему было проще исходить из того, что девочку убивает не вирус, а призрак. С тех пор страх перед призраком только нарастал, и теперь создавалось ощущение, что он сам призвал Блэквуда в этот мир, потому что, воображая худшее, снабдил монстра приглашением.

Открытая входная дверь и пустой порог Джона не пугали. Он знал, что должен стать последней жертвой убийцы. Тот хотел, чтобы он увидел смерть всех самых близких ему людей, а уж потом умер бы сам. И в этот самый момент, у открытой двери, Никки подвергалась куда большей опасности, чем он.