– Что с правителем Логрийном? Он жив?

– Да, но ранен. Теперь всё в руках Дану…

Братья с трудом переставляя ноги пошли дальше, надеясь увидеть уцелевшим свой дом, но… Увы, от их жилища остался лишь пепел.

Найси не выдержал и заплакал. Невольно нахлынули воспоминания из далёкого детства, перед глазами предстал дорогой сердцу образ матери.

– Перестань! Ты же – воин! Ты обагрил свой меч кровью врага! Не пристало тебе рыдать, словно женщине около погребального костра. – Негодовал Андле.

– Мы лишились всего… Как будем жить? Уснехт разорён, помощи ждать неоткуда… Логрийн ранен: неизвестно выживет ли он?

Андле также пребывал в смятии, хоть и старался внешне держаться спокойно. Он прекрасно понимал, что впереди королевство Онейл ждёт несколько голодных безрадостных лет, пока к разорённой земле вернутся силы.

– Слава богам, наши родители – в Ивериад[6], и не видят, что здесь творится…

– Кто знает, может быть, и видят… – задумчиво протянул Андле. – Я знаю, что делать.

Найси удивлённо воззрился на брата.

– И что же?

– Мы – сыновья Элвы, дочери верховного друида Катбада. Наш дед – фактически второй человек в Ульстер-Уладе после короля.

– Ты предлагаешь отправиться в Эмайн-Маху или Армаг? Но это далёкий изнурительный путь! Конечно, Катбад не отвергнет нас…

Андле извлёк из ножен меч, тот приобрёл красный оттенок после битвы.

– Ты прав: Эмайн-Маха и Армаг слишком далеки. Но Дундалк, которым правит лэрд Фергус Мак Ройх, подвластен королю Улады. До него два дня пути через равнину Муиртемне.

– Плечо нестерпимо болит, я не дойду даже до Дундалка, у меня начнётся жар по дороге.

Андле внимательно рассматривал пепелище – всё, что осталось от некогда просторного добротного дома.

– Мы обратимся за помощью к людям Логрийна – другого выхода нет. По-крайней мере, во владениях правителя хоть что-то уцелело. Надеюсь, друид Логрийна жив, он прекрасно владеет травами. В Дундалк же отправимся, когда твоя рана затянется.

* * *

Прозрачный полог утреннего тумана скрывал долину Муиртемне. Найси и Андле стояли на правом берегу Шенон, наблюдая за тем, как от бурных вод реки поднималось голубое влажное марево. Андле первым нарушил молчание: