- Это абсурд, - простонал я, и мир перед моими глазами угрожающе накренился.

- Ты единственный, кто так думает.

Нет, она не шутила... Далия... она что-то сотворила с моей девочкой. Что-то необратимое. Вдруг я подумал об убийстве. Это же так просто – сделать пару шагов, сжать кисти на дряблом горле и держать, держать, пока из тела не вылетит вся дурная жизнь. Как тогда Сибил душила меня. Я уже убил поневоле трёх... и ещё одна жизнь на моей совести ничего не значит. Пусть потом будет, что будет. Пусть меня посадят, пусть пестрят сенсационные заголовки («ПОПУЛЯРНЫЙ ПИСАТЕЛЬ ТРИЛЛЕРОВ ОКАЗАЛСЯ ЖЕСТОКИМ УБИЙЦЕЙ»), хотя... Не посадят. Я всё равно не доживу до рассвета.

Но эта пара шагов стала для меня многокилометровой пропастью. Я только и смог сделать, что выкрикнуть ей в лицо, брызнув слюной:

- ПОЧЕМУ? Почему ты эта сделала?!

Далия ухмыльнулась, и это было самое страшное выражение на человеческом лице, что я когда-то видел.

- Это были долгие семь лет. Все семь лет Алесса была жива. Страдание души хуже смерти - она была заперта в вечном кошмаре, от которого никогда не проснётся. Но так и должно было быть... мы преднамеренно растили её в кошмаре. Без боли и страданий она не смогла бы выполнить своё предначертание.

Кем надо быть, чтобы спокойно вести такую речь, думал я. Кем? А вот как раз той, кто стояла передо мной – худой стареющей женщиной в серой шали, местной достопримечательностью Тихого Холма.

Алесса, которая сидела на коленях, не шевелилась. Кажется, она вообще не слышала нашего разговора. Алесса, лежащая на инвалидном кресле, не шевелилась тем более.

- Все эти годы, - говорила Далия, - все годы Алесса ждала Рождения. Наконец-то он пришёл. Время радоваться... Все будут освобождены от боли и страданий. Спасение уже близко.

Внезапно я почувствовал свободу в ногах. К телу вернулась удивительная лёгкость. Я снова мог двигаться, но пока Далия этого не замечала в горячке своей проповеди... Я незаметно придвинулся ближе, разжимая взмокшие ладони. Спасение уже близко, говорит она. Что ж, пусть так. Но она этого не увидит.

- ... день Суда. Всё наше горе будет смыто, мы вернёмся в истинный рай...

Происходило что-то странное. На арену налетел ветер, и пламя всколыхнулось. Я почувствовал, что воздух начинает быстро нагреваться. Во мне возрастало какое-то давящее ощущение, мешающее дышать... Но мне было наплевать. Я собирался довести до конца одно дело.

- ... и моя дочь станет Божьей матерью!

Далия резко вскинула руки вверх, к тёмному небу «обратной стороны».

И небо откликнулось на её жест.