- Ты собираешься убить меня? – удивлённо спросила она, видя, как детектив щелкает затвором. – Неужели это так легко для тебя?

- Я делал это раньше, - сухо сказал Картланд, стараясь не выдать дрожь в пальцах.

- Тогда, - услышал он в ответ тихий, почти неслышимый голос, - мне тебя действительно жаль.

Выровняв ствол, он вновь взглянул на женщину. В последний раз перед тем, как совершить задуманное. Увидел её ледяной взгляд и понял, что проиграл. Вчистую. Во взгляде женщины осталось только презрение – презрение к тщедушному созданию, пытающемуся остановить необратимое.

Синие игрушечные чаши опять качнулись на своих стержнях, издав негромкий скрип, сотрясший ржавый воздух. Не дожидаясь, пока отзвуки этого скрипа растворятся в тишине, Дуглас Картланд нажал на курок.

глава 17

глава 17

Когда поезд приблизился настолько, что лучи его фар вдавливались в лицо, как горячая резиновая маска, а жар от колёс, трущихся о рельсы, начал обжигать кожу рук, Хизер ясно поняла: это судьба. От которой, как известно, не увильнёшь. Сопротивление бесполезно. Кошмар в торговом центре описывал последние секунды её короткой неудавшейся жизни. С этими мыслями она перекувыркнулась в левую сторону и упала, раскинув руки, в плотную мглу. Летела, чувствуя себя вольной птицей, ровно настолько, чтобы успеть перебрать в уме все лучшие моменты жизни (пикники, что они с папой устраивали на весенних лужайках, коробка с отцовским подарком на верхнем ящике шкафа, шоколадные мороженые, которые она любила, несмотря на то, что они влияли на фигуру не лучшим образом, и прозрачные кубики льда, в вечно ломающемся холодильнике), потом был сухой и болезненный удар в грудь, прервавший эту невероятно красочную киноленту. Вжжик! – плёнка оторвалась от кинопроектора и смоталась в тугой рулон, оставшись где-то позади. Хизер потеряла сознание.

Придя в себя, она не поверила, что жива. Конечно, мертва, как же может быть иначе? Она кулем свалилась Бог знает с какого фута над поверхностью земли, так какой тут может быть вопрос? Но боль в очередной раз свидетельствовала о возвращении в мир живых. Вокруг было темно – хоть глаз выколи, и Хизер представила, что окружена вихрем ночных бабочек, описывающих неровные круги вокруг её особы. Но эта фантазия ничем не помогла ответить на вопрос, где она оказалась и – главное – с какой милости здесь, а не на небесах?

Не вставая, она нащупала рукой поверхность, на которой лежит. Нечто гладкое и шероховатое и чуть мягкое. Это «чуть мягкое», должно быть, спасло её – без него Хизер пришлось бы долго собирать свои косточки. Не железная решётка пола, это однозначно. Но тогда...