Дуглас часто звонил ей, а раз в пару месяцев заходил на огонёк, выбравшись из своего домика в Солнечном штате. Было видно, что пребывание в Эшфилде не доставляет старому детективу удовольствие; в сущности, он приезжал только затем, чтобы повидать Шерил, убедиться собственными глазами, что с ней всё хорошо. Он видел её своей дочерью и панически боялся за неё, как когда-то отец. Воспоминания тяготили и его... но когда Дуглас приезжал, они ни словом не поминали Тихий Холм – незачем бередить и без того с трудом заживающие раны. Пережито – забыто. Сидели за столиком с чашкой чая, болтали о том о сём... Рассказывала в основном Шерил, Дуглас же оставил практику частного сыска, и новостей у него бывало мало. За год он сильно постарел, морщины приумножились, а волосы прибавили серебра и заметно поредели. А ещё Дуглас продолжал пить.

Сейчас он ждал её в машине. Приехал почтить память Гарри Мейсона, человека, с которым он не успел даже перекинуться словечком. Они приехали сюда вдвоём, но Дуглас хорошо понимал состояние девушки и потому быстро ретировался под невнятным предлогом, оставив её наедине с разогревшейся на солнцепёке мраморной плитой.

Потом Бог сотворил создания, которые должны были населить землю, плодиться и размножаться на её просторах. Он создал других богов и ангелов, которые служили Ему и готовы были донести до людей Его голос. И в конце концов Бог создал Земной Рай, где люди могли быть счастливы от одного пребывания в нём.

Но не всё было так гладко. В те дни, когда её одолевала тоска – когда луна на небе висела недоеденным вареником, обезображенным клочьями облаков, - Шерил лежала на кровати, смотрела на извилистые трещины потолка. В доме стояла гнетущая тишина... одна. Она думала о будущем. О счастливой и бессмысленной жизни, которая простиралась перед ней ровной лазурью и обрывалась где-то далеко впереди, за горизонтом. Думала о том, как она закончит учёбу и поступит на работу, и дни будут лететь всё быстрее и замелькают одной стремительной вереницей, увлекая её вперёд, к неизбежной старости. Эти думы пугали её, заставляя плотнее сжимать веки и вглядываться в успокаивающую тьму. В этой темноте медленно вырисовывались величественные пустые улицы, окутанные белым туманом, такие мирные и спокойные. Улицы родного города...