— Вот как? — поднял бровь Сен-Жермен, отнюдь не уверенный, что так все бы и вышло.

— Разумеется, — кивнула она, отводя в сторону взгляд. — Конечно, если бы мы с вами не пребывали в зрелых летах, кто-нибудь мог бы и осудить нас, но в данном случае наша встреча не дает никакого повода для нареканий.

Чужеземец опять смолчал. Он что, смеется над ней или же, наоборот, совершенно не понимает, как ей сейчас неуютно и тяжело? Надо разговорить его, решила Падмири и попыталась зайти с другого конца:

— Вы провели в моем доме уже более месяца, и, возможно, условия, в каких вам приходится жить, не очень-то хороши. Мы могли бы это сейчас обсудить. Хозяйка я нерадивая, но готова как-то поправить то, что вызывает в вас недовольство.

Он молчал. У нее вдруг возникло огромнейшее желание отослать его прочь, чтобы разом и навсегда покончить со всем этим мучением.

— Этот дом не дворец, — раздраженно произнесла она. — Бывает, не все в нем идет гладко. Но я не хочу, да и не обязана тут что-то менять.

— Менять ничего и не надо. Я всем доволен, Падмири. — Теплота, с какой это было сказано, поразила ее. — Я обрел тут не только надежный приют, но и нечто неизмеримо большее. Благодарю.

Вконец растерявшись, Падмири не могла придумать, что на это сказать. Ее тонкие пальцы непроизвольно комкали шелк одеяния.

— Я весьма этому рада, — выдавила наконец она из себя, вовсе не ощущая в душе никакого подъема.

— А я рад тому, что вы это сказали. Иначе мне бы пришлось покинуть ваш дом, — сказал чужеземец, и в его голосе прозвучала такая печаль, что у нее перехватило дыхание.

— О чем вы?

Желание прогнать его от себя улетучилось, но неловкость не проходила. Может быть, ее порождало странное поведение чужака. Он держался с ней просто, как с давней знакомой, без искательности и фатовства. И все же во всем его облике таилась загадка.

— Я и сам не пойму, — усмехнувшись, сказал Сен-Жермен, хотя ответ был пугающе прост: его тянуло к Падмири. Тянуло с момента их первой встречи, но он хитрил сам с собой и, признаться, довольно успешно. Помогали работа и неизбывная боль, ибо чувство к Чи-Ю в нем еще не остыло.

— Что ж, подождем, когда вам все станет ясно, — подстраиваясь под его тон, ответила индианка, разглаживая морщинки на юбке. — А пока ответьте мне: кто вы?

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил Сен-Жермен.

— Именно то, о чем спрашиваю, — сказала Падмири. — Вы родом с Запада, вы алхимик — видимо, очень искусный, — вы широко и разносторонне образованный человек, но почему-то находитесь не на родине, а у нас. Беды пока что минуют Натха Сурьяратас, однако в мире сейчас очень тревожно. Империи рушатся, властителей убивают, государства непрочны, границы подвижны. Это творится всюду. Вашу страну что же — наводнили враги? Или, быть может, друзья, сделавшиеся врагами? — Она припомнила бунт, уничтоживший все их семейство.