— Значит, ты уходишь.

— Нет. Но пойму тебя, если ты захочешь уйти.

Я стояла в лучах бьющего в окно солнца и искала слова попроще, которые нельзя не так истолковать или не так понять.

— Ты меня прости, — бормотала я неразборчиво, но знала, что она услышит меня за шумом торговли, — я тебя очень люблю, — черт побери, просто я люблю тебя, но… — Я беспомощно развела руками, увидев, как мрачнеет ее лицо от эмоций — это когда мне хватило мужества поднять на нее глаза. — Кистен погиб, потому что я жила так, будто в моей жизни есть кнопка «перезапуск». Я не могу больше сочетать риск смерти с радостью… кого-то любить. Я больше никогда не разделю с тобой эту радость… — я запнулась, — как бы это ни было восхитительно. Больше я не могу так жить. Я рисковала всем, чтобы…

— Не получить ничего, — перебила она сурово, и я покачала головой.

— Чтобы получить все. Вчера я всем рискнула ради всего, но это было то «все», которое я не могу получить, сохранив то, что больше всего люблю.

Она слушала. Слава тебе боже, кажется, теперь я могу это сказать.

— Нашу церковь, Дженкса и тебя. Тебя, какая ты есть. Меня, какая я есть. Мне нравится, какая я есть, мне нравится то, что есть у нас сейчас. А если ты снова меня укусишь… — Я поежилась, крепче сжимая чашку. — Это так прекрасно, — прошептала я, погружаясь в это воспоминание. — И если ты попросишь, я позволю тебе меня привязать, чтобы так было всегда. Я соглашусь. А тогда…

— Тогда ты перестанешь быть собой, — закончила за меня Айви, и я кивнула.

Она погрузилась в молчание. Я ощущала себя выжатой тряпкой. Я сказала все, что должна была сказать, и оставалось только надеяться, что мы найдем какой-нибудь способ существовать.

— Ты не хочешь, чтобы я уходила, — сказала Айви. Я кивнула. — И ты не хочешь, чтобы я тебя кусала, — добавила она, опустив глаза к зажатой между ее ладонями чашке.

— Нет. Я сказала, что не могу допустить, чтобы ты меня кусала. Есть разница.

Она едва заметно улыбнулась, поглядев на меня, и я не могла не ответить ей такой же несчастной улыбкой.

— Есть, конечно, — согласилась она, чуть изменила позу и глубоко, медленно вздохнула. — Еще бы ей не быть. И спасибо тебе. — Я замерла, когда она неуверенно дотронулась до меня — и отдернула руку. — Спасибо тебе за честность.

Спасибо? Я уставилась на нее:

— Я думала, ты будешь рвать и метать.

Она вытерла лицо, подняла глаза к стеклянной крыше, чтобы зрачки сократились.