Пистолет не поставлен на предохранитель. Он держит оружие в правой руке, левой поддерживает правую и тихонько приближается к входной двери, чтобы кассовый аппарат не загораживал от него плохую ма.

Киллер по-прежнему его не замечает.

Девять футов до двери. Восемь футов.

Он останавливается. Цель как на ладони.

Широко расставив ноги для лучшей устойчивости, правую чуть выдвинув вперед, наклонив вперед корпус, чтобы пригасить отдачу, он тянет с выстрелом, потому что цель в дверном проеме выглядит ординарной женщиной, которую с такого расстояния пули разорвут в клочья. Кертис на девяносто девять процентов уверен, что она лишь на самую малость уязвимее тяжелого танка и совсем не женщина, не говоря уж про ординарность, и все же не может заставить себя нажать на спусковой крючок.

Один процент сомнений останавливает его, хотя мать всегда говорила: в жизни ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным и отказ действовать из-за отсутствия стопроцентной уверенности есть моральная трусость, которой нет оправдания. Он думает о Кэсс и Полли и теряется в бескрайних просторах одного процента сомнений, он задается вопросом: а вдруг мертвая женщина во внедорожнике – однояйцевый близнец той, что сейчас стоит к нему спиной? Эти сомнения нелепы, учитывая инопланетное транспортное средство, замаскированное под «Корветт», учитывая сломанные шеи покойников. Однако мальчик стоит в этом чистилище нерешительности, потому что, пусть он и сын своей матери, и бок о бок с ней прошел жаркие битвы, и видел чудовищное насилие, он никогда раньше не убивал и, владея самыми разными видами оружия, никогда не стрелял в живое существо. И вот здесь, в маленьком магазинчике на перекрестке дорог, он вдруг открывает для себя, что убить, даже ради героической цели, труднее, чем предупреждала его мать, и значительно труднее в сравнении с тем, как убивают в кино.

То ли среагировав на запах, то ли предупрежденная интуицией, женщина, стоящая в дверном проеме, быстро поворачивает голову, так резко, что у человека точно хрустнули бы позвонки, и мгновенно узнает Кертиса. Ее глаза широко раскрываются, как открылись бы у удивленной женщины, она вскидывает руку, словно хочет прикрыться ею от пуль, как испуганная женщина, но в тот же самый момент ее выдает улыбка, совершенно неуместная в такой ситуации, хищная улыбка змеи, собравшейся заглотать толстую мышь, или оскал леопарда, изготовившегося к прыжку.

В знаменательный момент, когда решается, есть в тебе задатки бойца или нет, Кертис обнаруживает, что задатки у него есть, и немалые. Он нажимает на курок раз, другой, отдача бросает его назад, но он не падает от яростного крика убийцы, не остается на месте, а приближается еще на шаг и стреляет снова, снова и снова.