Рита Янси продолжила свой рассказ:

– Когда у Кэтрин родились близнецы, она поняла, что хитроумная ложь о Мэри Гантер оказалась несостоятельной. Жители Санта-Елены готовились к встрече с одним ребенком. Как ни объясняй появление второго, неизбежно возникнут подозрения. Не дай бог, знакомые узнают о том, чем она занималась вместе с отцом. Это было бы слишком – после всего, что выпало на ее долю! Кэтрин рвала и метала. Целых три дня ее трясло, как в лихорадке, она бредила. Врач давал ей снотворное, но оно не всегда помогало. Она вела себя как буйнопомешанная. Я уже начала подумывать: не вызвать ли полицейских, чтобы увезти ее в психушку. Но, конечно, мне это совсем не улыбалось.

– Бедная женщина нуждалась в помощи врача-психиатра, – сказала Хилари. – Три дня лихорадки могли оставить след на всю жизнь.

– Возможно, – ответила миссис Янси. – И все-таки у меня были связаны руки. Понимаете, если вы содержите шикарный бордель, вы будете всеми силами избегать встреч с блюстителями порядка – кроме тех случаев, когда они приходят за своим жалованьем. Обычно копы не трогают таких, как я. В конце концов, среди моих клиентов было немало влиятельных политиков и состоятельных бизнесменов, так что копы не позволяли себе никаких налетов, никаких рейдов. Но отправь я Кэтрин в клинику – провалиться мне на этом месте, если бы газеты тотчас не раздули это до небес, и тут уж копам хочешь не хочешь, а пришлось бы вмешаться. После такой огласки им бы уже никак не удалось оставить меня в покое. Безвыходное положение. Я бы лишилась всего. И врач боялся, что его карьера рухнет, если пациенты узнают, что он обслуживает проституток. Это сейчас на такие вещи смотрят сквозь пальцы: врач не пострадает, даже если будет стерилизовать крокодилов теми же инструментами, какими пользуется у себя в кабинете. Но тогда, в 1940 году, люди были… щепетильнее. Так что, как видите, мне приходилось думать о себе, а также о благополучии врача и моих девушек…

Джошуа подошел к Рите Янси и уставился на нее сверху вниз, как бы пытаясь разглядеть за простым платьем, темно-коричневыми чулками, удобными черными домашними туфлями и белой кошкой с шелковистой шерсткой – за всем обликом доброй бабушки-старушки ее подлинную сущность.

– Когда вы приютили Кэтрин за три тысячи долларов, разве это не означало, что вы берете на себя ответственность?

– Я не просила ее являться ко мне рожать! – отрезала миссис Янси. – Мой бизнес стоил побольше трех тысяч! С чего бы я вышвырнула коту под хвост все, чего добилась в жизни, – из одного только принципа? Или вы считаете, что мне так и следовало поступить? – Она недоверчиво покачала головой. – Если так, значит, вы не от мира сего. Вот что я вам скажу, дорогой сэр.